Analitika.at.ua. В 1837 году Лермонтова направили служить в действующую армию на Кавказ, что вполне можно расценивать как ссылку в связи с опалой за известное стихотворение "На смерть поэта”. Старший научный сотрудник Центра кавказских исследований МГИМО МИД РФ, кандидат исторических наук, создатель Дома-музея М.Ю.Лермонтова в Тамани и Таманского археологического музея Владимир Захаров, недавно презентовавший Союзу писателей Армении свою книгу "М.Ю.Лермонтов в Карабахе в 1837 году”, всерьез занялся вопросом, бывал ли поэт в Шуши.

"Нет никаких сомнений, что Лермонтов в первой половине ноября 1837 года был в Шуши, — утверждает он. — Да, недостаток документов, которые необходимо искать, не дают нам дополнительных сведений о том, зачем он оказался в Карабахе. Я не сомневаюсь, что в архивах можно найти еще немало интереснейших документов, проливающих свет на этот малоизученный период пребывания поэта в Закавказье”. Захаров выразил надежду, что армянские историки поищут в местных архивах сведения о том, какие воинские части находились в октябре-ноябре 1837 года в Шуши, и найдут причины, по которым Лермонтов мог там оказаться. А пока имеется лишь письмо Святославу Раевскому, в котором есть такой пункт: "С тех пор как я выехал из России, поверишь ли, я находился в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами, ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже...”

Комментируя это письмо, Ираклий Андроников усомнился в правильности написания слова "Шуша”. Следуя из Шемахи в штаб-квартиру Нижегородского полка в Кахетии, считает исследователь, Лермонтов должен был проехать через Нуху — другого пути из Шемахи в Караагач нет и не было. Между тем в письме Лермонтова упомянута вовсе не Нуха, а Шуша, которая находится далеко от Кубы и от Шемахи — близ южных границ Закавказья. Андроников решил поспорить с самим Лермонтовым, так как, к сожалению, автограф этого письма не сохранился. Это письмо было впервые опубликовано в 1890 году в N 8 журнала "Русское обозрение” в воспоминаниях троюродного брата поэта Акима Шан-Гирея. Но в первой публикации вместо "в Шуше” было напечатано "в Шуме”. Эту неточность исследователь Захаров объясняет тем, что к моменту публикации Шан-Гирея уже не было в живых и проверить корректуру было некому. А те, кто готовил письмо к публикации, вполне могли прочесть букву "ш” как "м”, так как они в написании очень похожи. Да и город Шума в Закавказье отсутствует. Об этом прекрасно знал первый биограф Лермонтова Павел Александрович Висковатый, который в 1891 году в пятитомник сочинений поэта включил и письмо Раевскому, в котором "Шуму” исправил на "Шушу”. Точка зрения Ираклия Андроникова не может быть принята еще потому, что написание "Нуха” и "Шуша” слишком отличаются друг от друга. "Если посмотреть внимательно дорожную карту лермонтовского времени, — пишет Владимир Захаров, — то видно, что из Тифлиса в Кубу ехали через Елисаветполь, затем поворачивали на Шемаху. Да, можно было делать крюк и ехать через Нуху, но вряд ли так ехал Лермонтов, он выбрал более короткий путь. Возвращаясь обратно, поэт вполне мог из Елисаветполя повернуть на Шушу, поскольку там ему было необходимо оказаться по каким-то очень важным причинам, скорее всего по своим служебным делам. Нет сомнения, что пребывание поэта в Шуши было весьма кратковременным, думается, не более двух-трех дней”. А какие дела привели Лермонтова в Шуши, должны разузнать армянские историки, покопавшись в архивах.

Что же касается армянских родственников Лермонтова, то в свой "кавказский период” он очень сдружился с двоюродным братом Акимом Акимовичем Хастатовым, который в то время был поручиком лейб-гвардии Семеновского полка. Его отец Аким (Оваким), армянин по национальности, был женат на родной сестре бабушки Лермонтова Екатерине Алексеевне. А.М.Тургенев в своих записках рассказал, какой гвалт в обществе вызвало это замужество: "Приехал в Москву симбирский дворянин Алексей Емельянович, себя и дщерей своих показать, добрых людей посмотреть, хлебом-солью покормить и весело пожить... Одна из девиц дочерей Алексея Емельяновича, заметив в зеркало на лице расположение к образованию морщинки, выслушала благосклонно генерал-майора армянского племени и закона Хастатова, и приняла предложение соединиться узами законного брака. Боже мой! Какой гвалт в Москве белокаменной подняли заматерелые княжны, графини и просто дворянские дщери! Кричат как беснующийся Ледрю-Ролен в клубе коммунистов (1848 г.), кричат, как благородной девице вступить в супружество с армянином! Да знает ли, несчастная, что у Ария на вселенском соборе утроба лопнула! Да ведь она погубила свою душу! Как ее не остановили, не растолковали ей греха (тогда дамы не знали различия исповедания армянской церкви и учения Ария)”. Но муж-армянин очень любил свою супругу, и Екатерина была счастлива в супружестве. Аким Хастатов снискал славу: он вместе с другими генералами-армянами — С.Давыдовым, С.Манеевым, Я.Абрамовым — был участником многих знаменитых сражений, за смелость и отвагу его хвалил сам Суворов. Хастатов участвовал в ожесточенных боях при Фокшанах и Рымнике, в штурме крепости Измаил. Был дважды ранен и награжден орденом Св.Георгия. Аким владел иностранными языками и был назначен в свиту М.Кутузова. Служил в русском посольстве в Константинополе.

Со своими армянскими родственниками Лермонтов впервые познакомился в 1818 году, когда вместе со своей бабушкой оказался в имении Екатерины Алексеевны Хастатовой и на протяжении жизни поддерживал связь. Аким Акимович очень любил Мишу и часто брал его с собой на веселые кумыкские пирушки и свадьбы, где Лермонтов наблюдал искрометные пляски, слушал легенды и рассказы, упиваясь живописной природой Предкавказья. И шушинские страницы поэта не должны остаться без внимания историков и лермонтоведов. Елена Шуваева-Петросян, Новое время