Analitika.at.ua. Проблема Нагорного Карабаха за последние 20 лет обросла кучей второстепенных деталей, к ней прибавились не имеющие отношения к сути проблемы факторы, из нее сделали индикатор патриотизма, ею пытались заниматься кому не лень, число экспертов по ее урегулированию не пересчитать. Поиск путей решения сохраняет актуальность. Ниже сделана попытка внести ясность в ряд ключевых моментов.

Азербайджан должен говорить с Карабахом

В математике есть прием, когда сложные уравнения с большим количеством неизвестных решают методом упрощения. Я уверен, что эту проблемы нужно и можно решить путем возвращения к ситуации 1988-91 гг., когда возникло движение вывода автономной области из состава Азербайджана, т.е. когда были всего две конфликтующие стороны.

Если мировое сообщество, включая нынешнюю власть Армении, признает территориальную целостность Азербайджана, то данный конфликт остается его внутренним делом, и решать его должны конфликтующие стороны. Но решение должно быть мирным, так как при силовом решении, к которому безуспешно прибегла властвующая элита Азербайджана, волеизъявляющая сторона имеет право на самооборону – не важно, своими или внешними силами. Так что возврат назад вернет проблеме ее первоначальный смысл: этническое меньшинство для самосохранения своей идентичности в одностороннем порядке использовало свои автономные права, которых другая сторона лишила также в одностороннем порядке. До обострения противостояния властям Азербайджана необходимо было в качестве стороны конфликта признать армян Карабаха, а не Армению, и предложить приемлемую формулу общежития, причем и для других этнических групп – персов (талышей), курдов, лезгинов, татов и самих турков.

Но сладкая иллюзия унитарного государства катастрофична для любой полиэтнической и поликонфессиональной страны. Развал Грузии, Молдовы, напряженность в Латвии, Литве, Эстонии, Казахстане, Узбекистане, Татарстане, Киргизии, Украине и т.д – результат стремления доминирующей этнической группы расплавить бесследно в себе другие, причем не в длительной исторической перспективе в результате естественного сближения этносов, а за короткий срок и путем циничного принуждения.

Молодые "демократы" не учились политическим наукам и государственному администрированию, иначе они учли бы трагические последствия безоглядного национально-религиозного самоутверждения этнического большинства, причем сомнительными средствами. Они забывают о причинах движений басков, ирландцев-католиков, фламандцев и феномене трехобщинной Швейцарии. Они забывают о тщетности попыток, например, США, решать социально-политические проблемы силой оружия во Вьетнаме, Ираке, Афганистане. Такое же фиаско ожидает Турцию в курдском вопросе. Умные учатся на чужих ошибках, глупые – на собственных, а тупые – ни на тех, ни на других. Так что если оставить Карабах и Баку один на один (даже без Армении, которая своим военным присутствием фактически выступает гарантом мирного разрешения конфликта, и ее подходы к решению конфликта не всегда совпадают с ожиданиями самих карабахцев), исход очевиден: Баку силой ничего не добьется, но может потерять еще большее – свою нынешнюю государственность и экономическую мощь.

Мадридские принципы как камень преткновения

Здесь стороны конфликта умалчивают, что сами принципы нельзя ранжировать, так как они по определению являются основой, и все они равны по значимости. Проблема не в алгоритме достижения компромисса, а в его конечном результате, что и определяет асимметричность сторон в интерпретации этих принципов. Поэтому если власти Азербайджана намерены достичь "справедливого" для сторон решения проблемы в рамках своей "территориальной целостности", то ясно, о каком референдуме может идти речь, кто будет формулировать вопрос и кто будут участниками референдума. Понятно и то, взамен чего ожидается пресловутый возврат территорий: за "самую высокую автономию, которая существует в мире".

Но Азербайджан лукавит, преподнося эту автономию в качестве компромисса. Его "уступки" на самом деле означают всего лишь восстановление статус-кво советского периода, которого Азербайджан лишил НКАО, к которому сейчас пытается угрозой силы принудить и от которого, собственно, пытается навсегда отвязаться сам Карабах. За что боролись, на то и напоролись. Это относится к Азербайджану. "Компромисс" Азербайджана, образно говоря, заключается в следующем: субъекта приговаривают к пожизненному заключению и милостиво, "по-демократически" разрешают выбрать наиболее удобный режим дня.

Реальный же компромисс для Карабаха заключается в праве его населения использовать принцип самоопределения, который не лучше и не хуже других мадридских принципов. Хотя урегулирования можно достичь не только путем референдума, но и переговорами двух конфликтующих общин полиэтнического Азербайджана. Продуктивным является второй путь. Однако Азербайджан не готов к этому и поэтому стремится решить проблему чужими руками – апеллируя к решениям ООН, к поддержке тех стран, которые заявляют о признании его территориальной целостности.

Компромисс начинается со снижения ожиданий

Часто можно слышать утверждения, что процесс зашел в тупик. Но в тупик заходят, когда идут вместе в одном направлении, по одному пути, к одной цели и наталкиваются на непреодолимое для обеих сторон препятствие. Если же под целью понимать достижение окончательного урегулирования, то стороны подходят к ней с разных, противоположных сторон. А если под целью понимать "справедливое" для каждой из сторон решение, то они преследуют разные, взаимоисключающие цели. В любом случае каждый на своем пути должен наткнуться на конкретные преграды, барьеры или трудности, которые он должен сам преодолеть, если действительно стремится к урегулированию конфликта и при неудачах не будет винить другую сторону в "неконструктивности", "нежелании" и "непонимании" и т.п.

Поэтому правильнее было бы утверждать, что стороны остались на прежних позициях или что у них нет сближения точек зрения. Адекватная характеристика ситуации крайне важна для сдвига с нулевой точки, так как становятся ясными те трудности, которые стоят перед каждой стороной на пути к компромиссу. Реальный компромисс при взаимоисключающих позициях начинается со снижения ожиданий: Азербайджан должен де-факто признать Карабах и дать этому приемлемое юридическое оформление, например, в виде спорной территории, которая не может быть полностью подчинена какой-либо стороне. Как в случае с Нахичеванью, которая была признана спорной для России и Турции и не может быть передана какой-либо стороне, поэтому отдана в управление Азербайджану. В любой момент она может быть востребована назад, причем без согласия Азербайджана. Поэтому ничто и никто не мешает Азербайджану, например, восстановить автономию Карабаха, коль скоро ЦИК Азербайджана размещает там виртуальные избирательные участки, и более того – поднять ее уровень до автономии Нахичевани независимо от реакции армянской стороны. Это было бы проявлением доброй воли и переходом от слов к делу.

Кто хочет войны

В последнее время часто обсуждается тема повышения вероятности военного решения конфликта на фоне продолжающейся милитаризации Азербайджана и наращивания военного потенциала. Хотелось бы прежде всего подчеркнуть, что военное превосходство – это не количественная, а качественная характеристика военной мощи, так как воюет не техника, а реальные люди в реальных условиях. США оказались бессильны перед Вьетнамом, Франция – перед Алжиром, СССР (а сейчас и западный мир) – перед Афганистаном, а арабское окружение – перед Израилем, хотя первые количественно были несравненно мощнее вторых. Соотношение сил Карабаха и Азербайджана такое же, какое было у Израиля в период пятидневной войны, когда казалось, что громадный Египет растопчет крохотный Израиль. Но каноны арифметики уместны только в ней самой.

Военное превосходство определяется не теоретически, а на практике. Тот, кто готов прибегнуть к силовому решению, не болтает попусту на каждом углу, а молча сплачивает свои силы. Именно излишняя болтливость азербайджанских ястребов, если следовать Фрейду, выдает их закомплексованность, стремление выдать желаемое за действительное и оправдать рост военных затрат при официальном уровне бедности в 20%.

Поэтому вероятность военного решения конфликта со стороны Азербайджана нулевая. Тем не менее следует помнить, что у войны своя логика, и разработка оптимальной стратегии начинается не с планирования военных кампаний, а с прогноза возможных последствий, которые, как показывает история, даже в случае победы бывают трагичными – для большого этноса в большей степени, а для маленького – в меньшей степени. В таких войнах победителей не бывает. Турция никогда не отмоется от геноцида армян и бомбардировок курдов, Азербайджан от Сумгаита, Ходжалу и Карабаха, Грузия от Абхазии и Южной Осетии, как США от Вьетнама или Сербия от Косово и т.п.

Значение блокады для экономики Армении

Это еще одна часто обсуждаемая тема. Принято считать, что деблокада сулит Армении большие экономические дивиденды, участие в совместных региональных проектах и т.д и т.п. Я с этим не согласен. Открытие границ с Турцией и снятие азербайджанской блокады ничего существенно не изменит, так как экономические проблемы Армении, как и любого другого участника мирового рынка, связаны не с геополитикой, а геоэкономикой, о чем я многократно говорил и писал. Грузия, Украина, страны Балтии, да и сама Россия, не блокированы, имеют все виды коммуникаций, но живут не лучше, а некоторые даже хуже нас. "Экономические выгоды" из уступок по Карабаху – это политический блеф. Он используется обеими сторонами конфликта, причем в Армении для оправдания бездарной экономической политики и плутократии. У Грузии, которая вроде неблокирована и участвует в региональных проектах, ВВП на душу населения ниже, чем в Армении. Чтобы достичь среднеевропейского уровня жизни, этот показатель должен вырасти для Грузии в 7 раз, для Армении – 5,5 раз, для Азербайджана – 4 раза. Причем реальный уровень нищеты в Азербайджане не намного ниже, чем у его соседей. Поэтому дело не в геополитических и ресурсных преимуществах или в доступе к глобально-региональным проектам. Дело в перезагрузке политизированного мышления геоэкономикой, которая поможет найти реальные выходы из геополитических тупиков и поможет внедрить систему более эффективного распределения национального богатства. Параллельно этому, конечно, нужно решать вопросы регионального сближения, понимая, что как рынки мы не интересны друг для друга, а вот объединение производственных потенциалов может быть многообещающим на мировых рынках.

Карабахская проблема среди национальных приоритетов Армении давно ушла с первых рядов и оказалась рядом с экологией, где-то на 11-12 месте, т.к. в общественном мнении эта проблема воспринимается как фактически решенная. Карабах сегодня воспринимается как символ единства проживающего в 60 государствах 10-миллионного армянского народа. На этом фоне фавор участников военных действий поубавился, покинули политическую арену различные политизированные объединения ветеранов войны. Их место заняли радикальные партии, для некоторых из них вопрос о независимости Карабаха остается на повестке дня. Тем не менее, напряженность остается. Невысокая политическая культура, политическая разобщенность социальных групп, тотальное недоверие, низкий уровень жизни и ряд других факторов вместе порождают стереотипы мотивов достижения власти: власть – самый легкий путь обогащения самого себя и своих близких. По этой причине обвинение, например, первого президента в клановости нынешней власти никто всерьез не воспринимает, так как его самого в свое время критиковали за то же самое. Поэтому вероятность смены власти именно по этой причине низкая. Кроме этого, в нашем регионе механизм смены власти далек от реальной демократии: старая власть воспроизводит себя в новой по своему образу и подобию.

Но даже если к власти придут новые политические силы, в карабахском вопросе ожидания новых подходов будут тщетными. В ближайшей перспективе неготовые к взаимным уступкам Азербайджан и Армения будут уповать на удобные для себя решения сверхдержав, понимая, что другая сторона отвергнет такие решения. Я не знаю, какой харизмой должен обладать глава государства, чтобы любое его решение было безоговорочно принято. Этого не смог сделать даже первый президент Армении, который имел самый высокий до сих пор рейтинг в новой политической истории Армении – 82%. В этом отношении у Алиева сегодня больше шансов отстоять любое непопулярное решение, чем у его переговорного визави Саргсяна. Агарон Адибекян, директор независимого социологического центра "Социометр". express.am