Analitika.at.ua. "Я - Марк Ншанян. Родился армянином, вырос во Франции и, в общем, получил французское воспитание, хотя дома, конечно, говорили по-армянски, читали по-армянски” - так представляет себя автор публикации, которую мы сегодня предлагаем вниманию читателей.

Ншанян — потомок турецких армян, он получил степень доктора философии в Страсбургском университете. Однако с 1995 года живет и работает в США. В 1995-1996 гг. он преподавал в UCLA (Калифорнийский университет Лос-Анджелеса) на кафедре арменоведения, с 1996 года ему предложили возглавить кафедру Армянских исследований в Колумбийском университете в Нью-Йорке, где Ншанян проработал 11 лет. В 2007-м он поехал в Бейрут преподавать в университете "Айказян”. А с 2009 года каждые полгода проводит в Стамбуле, читает лекции в университете Сабанчи и пытается разобраться в том, что представляет собой современное турецкое общество, где сосуществуют (далеко не всегда мирно) не только разнородные этнические слои, но и диаметрально противоположные философские взгляды. С одной стороны, присущий интеллектуальной элите космополитизм, с другой — радикальный национализм, возведенный в статус "теневой” государственной политики. Впрочем, это на наш дилетантский взгляд. Сам Ншанян, как истинный ученый, продолжает искать ответы на все свои вопросы, связанные с Турцией. Процесс этот, считает он, не может не быть долгим. Но тому есть объяснение, вынесенное в заголовок публикации: "Современная Турция — тема очень большая...”

Армяне спюрка, поколение наших родителей, были уроженцами Турции: мой отец — из Кесарии, мать — из региона Понта. У нас есть свое обычное представление о турках. Никогда в жизни я не предполагал, что однажды ступлю ногой на землю в Турции. Весной 2008 года я получил приглашение от организации, которая организует там различные культурные мероприятия, обмены, привозит в Турцию искусствоведов из-за границы, видимо, с желанием продвигать в стране новое мышление. Меня пригласили прочесть лекции. Хотели, чтобы кто-то в Стамбуле рассказал об армянской литературе, то есть меня пригласили именно как армянина. Но им еще неясно было, как именно это организовать: преподавание в университете, чтение публичных лекций? Вначале я читал лекции в университете Богазичи, затем в университете Сабанчи (Университет Богазичи — это бывший знаменитый Роберт-колледж, основанный американцами в 1863 году, где до 1915 года училось множество армян. В 1971 году он был передан турецкому государству вместе со всем движимым и недвижимым имуществом для основания "независимого университета”. Университет Сабанчи — частный университет, основанный в 1996 году "фондом Сабанчи”. В течение нескольких месяцев я понял, что необходимо разделить свою работу: я одновременно преподавал в университете Сабанчи и параллельно читал публичные лекции. Всего я прочел пять лекций под общим названием "Литература и Катастрофа”.

...Я попал в целый мир, мне совершенно незнакомый: это и курды, и левые, то есть те, чьи умонастроения не соответствуют государственным. Нужно понимать: в Турции имеет место новая реальность. В Стамбуле есть слой интеллектуалов, свободно говорящих по-английски. Многие из них получили научные звания в США и Западной Европе и преподают в местных университетах. Есть новые университеты с преподаванием на английском языке: Сабанчи, Билги, Коч, а также Богазичи. Мои связи — это связи именно с этой Турцией, именно они были моими слушателями и собеседниками, поскольку турецкого я не знаю. На мои открытые лекции приходили сотни людей. Последнюю лекцию на территории кампуса университета Богазичи слушали, наверное, не меньше трехсот человек — фантастический для меня опыт. Это прежде всего означает, что у них есть ожидания, есть желание узнать, войти в мой мир, познакомиться с моим опытом.

Я приехал в феврале 2009 года, как раз в том году в Стамбуле имела место известная инициатива четырех турецких ученых, кстати, свободно владеющих французским языком, со сбором в интернете подписей под обращенной к армянам просьбой не столько о прощении, сколько об отпущении. Меня эта инициатива сбила с толку. Под просьбой подписались 30 тыс. человек — не больше и не меньше. Нужно понять, что означает эта инициатива, за что их нужно простить, для чего они просят прощения? И особенно от имени кого они просят прощения — от имени преступников? За своих предков, за государство? Здесь не все ясно. Есть много вопросов, в том числе по разнице подходов турецких интеллектуалов к использованию слова "геноцид”...

Мои лекции, с одной стороны, показывали связь между литературой и Катастрофой, с другой — демонстрировали весь путь осмысления, проделанный мной в попытке найти ответ на вопрос, что означает прощение, которое содержит в себе вопрос о примирении, reconciliation. Сам я мысленно обращался к той модели примирения, которая имела место в Южной Африке. Как там двадцать лет назад понималось примирение, что оно предполагало? Я проделал большую работу философского осмысления идеи примирения.

Два слова о турецких интеллектуалах. В последние 5-6 лет ситуация действительно изменилась. И одна из движущих сил этих изменений — образ Гранта Динка. За пределами Стамбула я не бывал, но в Стамбуле видел многих, которые были с ним близки и с большим волнением говорили о нем, со слезами говорили о его гибели. Я пока не могу понять этот феномен, но, несомненно, Грант Динк имел человеческую харизму. Возможно, и нечто противоположное: изменения в среде турецких интеллектуалов стали причиной того, что Динк создал газету, отправился в Ереван на форум диаспоры, мог иметь в Стамбуле множество друзей, мог говорить...

Первую свою лекцию я назвал "Testimony” ("Свидетельство”). В основном она была посвящена свидетельствам о еврейском холокосте, о процессе примирения в Южной Африке, где жертвы и исполнители преступлений смогли говорить друг с другом, была возможность просить прощения. И армянским свидетельствам — свидетельствам выживших. Я не имел понятия, как это подействует на студентов. Это стало одним из важных опытов моей жизни в познании человека. Молодежи должно быть труднее усваивать армянские свидетельства, чем еврейские или южно-африканские, которые не имеют к ним отношения. Но они читали, разговаривали друг с другом, пытались понять, почему не знали об этом. Самое замечательное, что они потом начали задаваться вопросом: знали ли об этом их родители?.. NV.am