Analitika.at.ua. Музей геноцида в Армении, как и любой другой музей – средоточие истории и памяти. И народ, переживший геноцид, обязан его увековечить, считает директор музея Айк Демоян.

– Наш музей с 1995 г. стал составной частью памятника жертвам геноцида, интегрировавшись в общий «ландшафт памяти». На сегодня в музее собрано около 70.000 единиц хранения разного рода. Это книги, документы, письма, газеты, вещественные доказательства – все, что имеет отношение к геноциду армян. Прошел почти век, многое поглотило время, и, чтобы не столкнуться с фактором неумолимого времени еще раз, мы начали собирать материалы по карабахским геноцидам, куда вошли Сумгаит и Баку с погромами как конца прошлого века, так и начала. И тут встает проблема экспозиции. Человек в музее сталкивается с ужасами истории, в которые многие предпочитают не углубляться, предпочитая бежать от реальности, и психологически это вполне объяснимо. Это уже известно, рассказано, для чего видеть это и сопереживать еще раз? Мне кажется, что если бы я не был историком, я бы всячески избегал негатива. И, тем не менее, люди приходят, некоторые – по несколько раз. Многие передают экспонаты, потомки миссионеров – очевидцев геноцида – передавали нам экспонаты целыми коллекциями. И тут понимаешь, что тема геноцида бездонна, на каждом шагу – открытия.

– И, тем не менее, основное открытие не только для нас, но и для всего мира уже сделано – геноцид был. Даже во время обсуждений в конгрессе США ораторы, противники признания геноцида, не говорили, что его не было, а потому и признавать нечего. Нет, говорили – был. Но признавать его не с руки – конъюнктура не позволяет. Так о каких открытиях мы говорим сейчас?

– Давайте так. «Синяя книга», посол Моргентау, Фритьоф Нансен, Рафаил Лемкин – с одной стороны, и Талаат, Джемал, Энвер – с другой. Это знают все или практически все. Но есть другие имена и другие сюжеты. Есть другие микроистории, о которых мы не знаем. Не обязательно, чтобы все стали геноцидоведами, но музей должен уметь популяризировать историю для масс. Причем в этой истории есть и благородные турки, и это тоже должно быть включено в нее. Тем более сегодня, когда опубликована книга Фетие Четин о том, что ее бабушка оказалась армянкой, и многие турки тоже обнаружили в себе армянскую кровь. Турецкий историк Танер Акчам считает, что Турция не может сойти с темы геноцида армян, греков, курдов и каждое новое признание – это удар по самоидентификации. У них урезанная история со спрятанными сюжетами, а такое даром не проходит. Лозунг «Счастлив тот, кто может сказать о себе: я – турок» все меньше внушает им доверия, потому что и с корнями у них оказалось не все в порядке. У кого-то бабушка оказалась армянкой, у кого-то – гречанкой, и самые известные и уважаемые турки оказались нетурками.

Почему убили Гранта Динка? Ведь его убийца был не одинокий идиот, а представитель очень серьезных сил, и убили Динка потому, что в результате его исследования выяснилось, что Сабиха Гекчен, воспитанница Ататюрка, первая турецкая летчица, именем которой назван стамбульский аэропорт – армянка. И символ рухнул. С другой стороны, многие замешанные в геноциде чиновники мягко перешли в правительство Ататюрка, и он тоже, получается, совсем не так чист, как его насаждаемый пропагандой образ. Священный для Турции институт военных тоже оказался замаран. Плеяда известных военных, цвет турецкой армии 50-60 гг. – это армянские дети, родом из Карса, янычары. У них из памяти пытаются вытравить их этническое происхождение, но манкуртизация, оказывается, это бомба замедленного действия. А расшатывание национальных символов в такой стране, как Турция, может привести к катастрофе. Тем более, что против них ведется серьезная работа по разрушению комплекса национального превосходства, а проще - фашизма. Радоваться тут особо нечему, если рухнет турецкий колосс, то нас так может забросать обломками, что мало никому не покажется.

– С Вами, кстати, отчасти солидарен известный турецкий журналист Мехмет Али Биранд: «Политики публично доказывают свою принадлежность к турецкой расе, как будто быть армянином позорно! Все из-за того, что мы живем в обществе искаженных понятий и не знаем свою историю. Доходит до фарса. Чтобы доказать, что знаменитый архитектор Синан, который построил мечеть султана Селима, не армянин, в 60-х годах прошлого века ученые даже раскопали его могилу. Они пытались доказать по костям черепа, что он был турком. Останки Синана были перенесены в Музей сокровищ Анатолии, потом исчезли». Странное получается государство. Когда оно есть – это угроза безопасности. А если его не будет – то тоже ничего хорошего... Меня больше всего удивляет, что последний геноцид, которым отметилась Турция, произошел в 1955 г., и не где-нибудь, а в Стамбуле, на глазах изумленной европейской общественности. Направлен он был против греков, но под раздачу попали и армяне.

– Сюжет геноцида был классическим. Началось все с вброса информации - турецкие газеты сообщили 6 сентября о том, что «греческие погромщики поганят место рождения Ататюрка» – турецкое консульство в греческих Салониках. После подробного расследования, предпринятого греческими властями, выяснилось, что здание взорвал сторож консульства – турок, который специально ездил в Стамбул за бомбами и инструкциями.

Иностранцы удивлялись средневековому зверству толпы, которой покровительствовала полиция. 60 из 80 ортодоксальных церквей были разрушены и разграблены, досталось даже покойникам на христианском кладбище. Точных данных о количестве жертв нет, как нет их в Сумгаите и Баку, материальный ущерб – $300 млн. Толпе дали на погромы 2 дня, после чего были введены войска, около 4,5 тысяч погромщиков было арестовано. Потом всех арестованных в Анкаре и Измире выпустили, но часть стамбульских погромщиков все-таки «мягко» осудили. Основная цель была достигнута – половина греческой колонии Стамбула эмигрировала сразу после погромов. Правда, тут коечто обнадеживает – хоть кого-то осудили. Не так, как следовало, но все-таки... Раньше погромы рождали исключительно героев, которым поклонялась толпа, а не преступников.

– Можно ли сказать, что турецкое общество и сегодня может подняться на геноцид?

– Вполне. Это вопрос технологий, имеющих глубоко укорененную традицию в турецком обществе.

– А наше?

– Нет. Полное отсутствие традиции. Даже после Сумгаита и Баку была потребность в защите, но не в мщении. Тут есть логика пережитого геноцида. Мы не хотим уподобляться туркам и потому не делаем того, что свойственно им. «Ты же не турок!» – в нашем обществе это отрезвляющая характеристика. Здесь работает цивилизационный фактор. Младотурки, например, пришли к власти с лозунгами свободы, равенства и братства. Но мусульманская общественная модель в ее турецком выражении не предполагала равенства с христианами, показания неверного – гяура – в суде не учитывались. И поскольку такое общество легко реагирует насилием на все непонятное – начались погромы в Адане. А разговоры о покаянии им и вовсе непонятны.

– И в этой цивилизационной модели турок глубоко уверен в своем превосходстве над другими – ему так сказали. Погром у него входит в категорию воинской доблести. Яркий пример – Равиль Сафаров, убивший спавшего армянского офицера топором и ставший героем азербайджанского общества. Устроитель геноцида, как правило, не знает, что убийство – грех, мораль не позволяет быть подлым, а за преступлением следует наказание. Более того, и державы с моралью тоже воспринимают геноциды без стресса, выискивая в них политическую выгоду для себя. Так как же бороться с современными геноцидами?

– Разговоры о наказании начались еще в 1915 году. Россия, Франция и Великобритания выступили с совместной декларацией, в которой предупредили Высокую Порту о личной ответственности за преступления против человечества и цивилизации всех членов османского правительства, а также тех их агентов, которые вовлечены в такую резню. Парижская мирная конференция 1919 года предусматривала, что после заключения мирного договора с Турцией она должна понести наказание за массовые истребления христиан и бесчеловечное отношение к военнопленным, в частности англичанам. Османское правительство, идя навстречу пожеланиям союзников, устроило в декабре 1918-го парламентские слушания, а в 19-м – первые суды. Основные авторы – триумвират Энвера, Талаата и Джамала – были приговорены к расстрелу. Это когда в Стамбуле стояли оккупационные войска, а Ататюрк правил в Анатолии. Триумвират, от греха подальше, еще в 1918-м покинул Стамбул на немецкой субмарине, так что решение турецкого суда пришлось выполнять армянам, прочих же преступников выслали на Мальту. Далее англичане, полагая их преступный опыт бесценным, выпустили всех их на волю, и они примкнули к Ататюрку. К тому времени англичанам уже была нужна Турция как игрок против России. И потому все эти трибуналы – фикция. Турки, стремясь избежать более строгого наказания, как бы сами покарали своих. Но даже этот спектакль интересен как прецедент наказания за массовые истребления людей, и его можно назвать предтечей Нюрнберга – ничего другого просто нет. Как бы то ни было, признание геноцида и наказание за него – это проблема, вытекающая из политической конъюнктуры. Но сегодня происходят странные вещи – турки, страдающие комплексом победителя, решили, что тоже пережили геноцид. Более того, создалась некая конкуренция геноцидов, евреи не признают армянский, а турецкие и азербайджанские насильники пытаются обзавестись собственными геноцидами. Это один из способов тривиализации и обесценивания пережитого ужаса, таким образом они пытаются превратить геноцид в нечто обыденное, повсеместное.

– Если возникнет необходимость, исходя из текста армяно-турецких протоколов, обсудить геноцид, можем ли мы быть уверены в его доказанности?

– Безусловно. Международная ассоциация исследователей геноцида, единственная в своем роде и самая авторитетная, считает, что события в Турции начала века полностью соответствуют определению геноцида. Это не считая многочисленных мнений других организаций и стран.

– Будущее армяно-турецких отношений в тумане, а как Вы видите будущее музея? Вам не кажется жанр существующих музейных экспозиций чрезмерно консервативным?

– Проблемы экспозиций переживают все музеи, тем более музеи геноцида. В Музее холокоста в Вашингтоне в огромном количестве собраны материалы, но постоянно возникает спор по поводу того, следует ли их выставлять. Унижение, смерть, кровь не должны стать привычными. И точно так же ужасы геноцидов не должны повторяться...

В новом здании музея мы хотим сделать центр с фильмами, рассказами очевидцев, когда можно будет всю информацию считывать с мониторов, в интерактивном режиме и с любой глубиной. Если удастся его сделать так, как я его вижу – то это будет, как мне кажется, замечательный, современный музей. Правда, многим он, можно быть уверенным, будет отвратителен. Вы сами сказали, что музейные экспозиции – это консервативный жанр. Опасность же кроется в другом. Сегодня многие молодые турецкие историки – добросовестные исследователи – считают, что геноцид был. Демографически мы им сильно уступаем, и не исключено, что через пару десятков лет соотношение историков по проблеме геноцида будет таким же, как соотношение населения. И они, составив подавляющее большинство, зададут тон, превратив проблему геноцида в сугубо историческую. Уже сейчас, несмотря на статью 305, в самой Турции ученые говорят о том, что да, геноцид был. Были мерзкие правители, как во всех странах в определенный период, но сегодняшняя Турция – динамичное демократическое государство. Если исключить апокалипсические сценарии и полагать, что Турция найдет выход из сложной ситуации, то противостоять ей ресурсами одной только Армении мы не сможем. Необходимы ресурсы армянства, о котором мы много говорим, но что это такое – пока еще не осязаем. И это тоже, в общем-то, проблема непризнанного геноцида...

Арен Вардапетян

Источник: noev-kovcheg.ru