Analitika.at.ua. В рассказах посетивших Азербайджанскую республику людей  нередко можно услышать о гостеприимстве жителей этой республики, даже доброте и улыбчивости. Да и мой прошлый опыт общения с представителями азербайджанского народа не давал повода думать о них как о моральных уродах, каковыми сегодня выглядят подавляющее большинство ведущих публичную деятельность азербайджанцев. Какая-то психологическая загадка: в отдельности каждый азербайджанец является нормальным индивидуумом, но вот в масштабах республики такого уже не скажешь. Более того, в целом тюркская часть Азербайджанской республики представляет собой собрание позорящих человечество экземпляров, преисполненных зависти, желчи и взаимной ненависти. Понять эту психологическую загадку можно лишь изучив эксперимент профессора Стэнфордского университета (США) Филиппа Зимбардо, поставленный им в уже далеком 1971 году.

Профессор Зимбардо заинтересовался неэффективностью пенитенциарной системы вообще и  американской в частности, а также взаимоотношениями сотрудников тюрем и арестантов. В ходе эксперимента он также надеялся понять влияние тюремных условий на психологию обычного нормального человека. Для изучения влияния тюремных условий на психологию человека, Зимбардо разместил объявление в газете, приглашая добровольцев принять участие в эксперименте. Из большого количества желающих оказать помощь науке, были отобраны 24 самых «средних и нормальных», со здоровой психикой людей в возрасте 25-30 лет. Затем была проведена жеребьевка, по результатам которой добровольцы были разделены на две группы: «заключенных» и «охранников». Затем всех отпустили домой, предупредив, что вскоре за ними «заедут». После этого один из коридоров Стэнфорда был переоборудован в тюрьму, достаточно реалистично передающей атмосферу этого учреждения.

В одну из ближайших  суббот за «заключенными» заехала полиция: им надели наручники и, объяснив, что  они обвиняются в вооруженном  ограблении, затащили в машины и  отвели в полицейский участок. В  участке с участников эксперимента сняли отпечатки пальцев, завели уголовное дело и отправили в «Стэнфордскую тюрьму». При этом их участие в эксперименте даже не упоминалось. Создавалась атмосфера абсолютной достоверности происходящего.

Примерно так же «вводили в роль» охранников. Их одели в униформу цвета хаки, дали по резиновой дубинке и зеркальные очки, чтобы заключенные не могли видеть выражения их глаз. Охранникам также внушили, что руководитель «тюрьмы» и его помощники наблюдают исключительно за заключенными, добившись, таким образом, их раскрепощенного поведения. Эксперимент должен был продлиться 15 дней, однако был остановлен уже на шестой день, и насколько известно, никогда не повторялся. О причинах остановки эксперимента мы еще скажем.

Результаты Стэнфордского эксперимента оказались поразительными. Уже начиная со второго дня «охранники» принялись за самые изощренные издевательства над «заключенными», а сами «заключенные», в первый же день попытавшиеся взбунтоваться, затем все более ломались духовно, и уже на третий-четвертый день превратились в униженную, забитую и безропотную массу. При этом каждый последующий день все более убеждал в безнаказанности «охранников», придумывавших все более изощренные садистские приемы унижения людей, а «заключенные», соответственно, все более теряли человеческое достоинство. Они совершенно потеряли чувство реальности, и в самом деле осуждали себя заключенными. Достаточно сказать, что даже пришедшему их навестить священнику «заключенные» представлялись не по своим истинным именам, а по тюремным номерам, данным им «охранниками».

Интересно, что в  обычной жизни все «охранники»  и «заключенные» были обыкновенными  простыми милыми людьми со своими интересами. И, тем не менее, отношения между ними сложились чисто «тюремные», когда одни превратились в абсолютного господина, а другие – покорного и бессловесного исполнителя чужой воли. Более того, даже разговоры между «заключенными» касались исключительно тюремной жизни, словно все их жизненные интересы остались за пределами «тюрьмы». Когда одному из «заключенных» предложили расторгнуть контракт и отказаться, таким образом, от причитающегося ему гонорара, он расплакался от счастья. После этого ему приказали идти в свою камеру, и этот человек, уже расторгнувший контракт (!), вновь покорно поплелся в камеру.

История со Стэнфордским экспериментом удивительно напоминает реалии Азербайджанской республики, в которой, так же, как и в эксперименте, все обитатели разделились на «заключенных» и «охранников». Это сходство подвигло меня на более близкое знакомство с экспериментом профессора Филиппа Зимбардо. И, надо сказать, не зря. В процессе чтения об эксперименте я все больше убеждался, что в советниках у руководства Азербайджана находятся люди, знакомые с работой Ф. Зимбардо, или, по крайней мере, владеющие приемами подавления воли людей. Попробуем разобраться в эксперименте, проводимом в масштабах целой республики в сравнении с экспериментом Зимбардо.

Итак, профессор Зимбардо, в целях большего внушения «заключенным»  тюремных условий, предпринял меры по деиндивидуализации людей. Любой человек, даже обладающий яркой индивидуальностью, оказавшись в «тюрьме», теряет свои характерные особенности и превращается в просто «заключенного номер такой-то». Этому способствовали как форма обращения к «заключенным» - обезличенная, грубая и неуважительная, так и методы отношения к ним. Например, по прихоти «охранников» «заключенным» могли запретить идти в туалет, вбрасывая в качестве клозета в камеры целлофановые пакеты. Уже к концу второго дня эксперимента от всех «заключенных» исходил дурной запах. На груди и на спине у них были нашиты номера, заменившие им имена на все время пребывания в «тюрьме».

Такую же роль, только с обратным знаком, имела форма  «охранников», относящихся к «заключенным»  с «узаконенной» жестокостью. То есть проводилась также и деиндивидуализация «власти». Охранники также должны быть обезличены и ассоциироваться исключительно с карательными функциями. Интересно, что в Индии, например, полицейским предписано носить усы, так как считается, что «средний» индус относится к усатым мужчинам с большим уважением, чем к мужчинам без усов.

Совершенно то же самое исповедуется в Азербайджане, в котором «заключенные» - абсолютно бесправная, забитая и запуганная масса, с которым «охранникам» полагается общаться лишь как с рабочим быдлом. Да, «заключенным» там не пришивают тюремные номера, но все остальное копирует Стэнфордский эксперимент. «Заключенные» этой республики равноправны в своем бесправии, в то время, как не проявляющий должного усердия «охранник» непременно будет лишен свои «привилегий». В Азербайджане людей вынуждают улыбаться и аплодировать тогда, когда им более всего хочется высказать все, что накопилось на душе, плюнуть и уйти. Их заставляют юлить и угодничать перед «охранниками», в надежде на право добраться до кормушки.

Вытравливание мужского начала. Черты характера настоящего мужчины – доблесть, стойкость, смелость, решительность, решимость защищать слабых и так далее – «охранникам» не нужны. Управлять такими людьми весьма проблематично. Охранникам куда удобнее робкие, уступчивые, податливые и послушные заключенные. С учетом этого в Стэнфордской тюрьме «заключенных» одели в короткие халаты и лишили возможности носить нижнее белье. Осанка и походка «заключенных» сразу же изменились, потеряли мужественность, что дало повод «охранникам» обращаться к ним со словами «душечка», «милашка» и т.д. Не довольствовавшись этим унижением, «охранники» заставляли «заключенных» надевать на голову женский чулок…

И вновь невозможно не заметить сходства с реалиями Азербайджана, в котором сегодня буквально насаждается гомосексуализм. В современном Азербайджане практически невозможно увидеть на экранах телевизоров «натуралов», эфирное время заполонили всякие разные программы, участники которых постоянно выпячивают свою нетрадиционную (в случае с Азербайджаном можно спокойно констатировать: традиционную) сексуальную ориентацию. В вечернее время наиболее оживленные районы Баку, это традиционные места сбора голубых представителей населения города, в частности, Тбилисский проспект, Третий бакинский парк имени Деде Коркута и т.д.

Полиция отлавливает  в городе бородатых мужчин и забирает в участок, где их в обязательном порядке насилуют. Иногда полицейские не ленятся и сбривать бороды задержанных, хотя после первого этапа наказания это уже представляется лишним. Тем не менее, труды полицейского «брадобрея» невольник обязан оплачивать натурой. После двухчасового пребывания в азербайджанском полицейском участке «бородачи» превращаются в надломленных, забитых и легко управляемых граждан.

Однако наиболее массовый характер это явление приняло  в вооруженных силах Азербайджана. Как говорят бакинские острословы, служба в азербайджанской армии начинается с удовлетворения преступной похоти командира. Азербайджанскую пословицу – «Первая жена азербайджанца – ослица», – в Баку слегка удлинили: «А первый муж – офицер». В самом деле, редкий азербайджанский солдат может похвастать тем, что ему удалось «сохранить невинность». Изнасилования и развратные сексуальные оргии в ВС Азербайджана приняли характер эпидемии. Назначение на любую мало-мальски привлекательную должность в азербайджанской армии происходит исключительно после удовлетворения сексуальных прихотей командиров.

Стэнфордский эксперимент  закончился с приходом в Университет  невесты Филиппа Зимбардо. Глубоко  потрясенная увиденным, она потребовала  у жениха прекратить бесчеловечный  эксперимент. Это было нелегко, так  как под влияние эксперимента попал уже и сам ученый, действительно почувствовавший себя всесильным начальником тюрьмы. Тем не менее, Кристина Мэслаш, невеста Зимбардо, настояла на прекращении эксперимента.

Вот что рассказывает сама К. Мэслаш: «Когда я вошла, меня подозвали к окошку, сказав, что я увижу кое-что весьма и весьма интересное, потому что сейчас как раз «смена Джо Уейна». Я взглянула в окошко и увидела, что известный «Джо Уейн» – это был тот самый «милый и интеллигентный» человек, с которым я только что разговаривала. Только теперь это был совсем другой человек. Он орал и немыслимо ругался на заключенных, выстроившихся в коридоре для переклички. Трансформация была потрясающей – стоило ему одень форму хаки, взять в руки дубинку и войти в тюремный коридор – и вот это уже совсем другой человек – само олицетворение грубости и жестокости, само воплощение «исключительно формального» «ничего личного» «знающего жизнь» тюремного исполнителя».

Стэнфордский эксперимент  продлился всего пять суток. И  за это короткое время сумел превратить «обыкновенных» людей в запуганных и подавленных «заключенных», с абсолютным послушанием и постоянным чувством страха. В другой группе людей – «охранниках» -  Стэнфордский эксперимент, напротив, пробудил жестокость и бесчеловечность, безразличие к страданиям близкого. И все это все, повторимся, всего за пять суток. В Азербайджане «Стэнфордский эксперимент» продолжается уже, как минимум, полтора десятка лет. И конца этому жестокому эксперименту пока не видно.

Годы спустя после  эксперимента в Стэнфордском университете Кристина Мэслаш писала: «Вспоминая, спустя годы, об этом дне, я часто спрашивала себя – почему моя реакция была не такая, как у всех. Я думаю, основная причина была в том, что я была совершенно посторонним человеком, взглянувшим на эксперимент со стороны».

В самом деле, со стороны  всегда виднее. И если значительная часть жителей Азербайджана по сей  день не осознает, в каких тюремных условиях им приходится жить, то это  лишь потому, что их никто и никогда  не учил смотреть на себя со стороны. Изменить ситуацию в Азербайджане, вернуть людям человеческий облик, теоретически, мог бы начальник тюрьмы, Ильхам Алиев. Однако, он, как и Филипп Зимбардо, давно уже заразился массовым психозом и вжился в роль главного охранника системы. А его невеста, Мехрибан Пашаева, давно уже превратилась в Мехрибан ханым Алиеву.

Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН

Источник: voskanapat.info