Analitika.at.ua. Очнулась Зоя, спустя некоторое время, в автомобиле четы Гасанбековых — соседей по лестничной площадке. Лезгинская семья, многим обязанная Багдасаровым, не могла не помочь  своим соседям в те злосчастные февральские дни. Предварительно спрятав Армо, Римму и ее маленькую дочку у себя в квартире, они вышли во двор, где уже во всю торжествовал парад смертей. Скандируя лозунги головорезов и выказывая им мнимую поддержку, Гасанбековы обеспечили себе неприкасаемость и «доброжелательное» отношение со стороны кровожадных банд. Воспользовавшись своим «привилегированным» положением, лезгинская пара незамедлительно приступила к поиску Зои, которая, по словам Армо, должна была направляться в сторону дома. Заметили Гасанбековы свою соседку, когда та неподвижно лежала на асфальте. Подойдя ближе и удостоверившись, что женщина еще дышит, они оттащили ее к неподалеку припаркованной машине, имитируя то ли мародерство, то ли издевательство над «трупом» армянки. Поместив соседку на заднем сидении своего автомобиля, оставшегося не тронутым только лишь потому, что принадлежал мусульманам, они мгновенно рванули. Гасанбековы знали, что большая часть родственников Багдасаровых проживает в Баку, поэтому, не раздумывая, помчались в направлении столицы Азербайджана.

Так тётушка Зоя и оказалась в тот последний февральский день 1988 года в доме уже знакомого читателю мальчишки. Убитая горем, она никак не могла смириться с произошедшим ужасом, забыть страшные картины насилия, неоднократно сплывавшие в ее памяти. Женщина искренне сожалела, что не вняла предупреждениям коллег о надвигающейся опасности. Не придала значения нареканиям друзей о необходимости хоть на некоторое время покинуть пределы Сумгаита. Непоколебимая любовь к родному городу ослепила тетушку Зою. Она была уверена, что ее соотечественников, многие из которых, как и сама Зоя, отдали свои лучшие годы этому городу и его населению, никто не посмеет даже пальцем тронуть. Вот почему ее не пугали ни мрачные толпы людей, подозрительно озиравшие  микрорайоны с компактным проживанием армян;  ни массовые митинги националистов, громогласно призывавшие тюркское население к уничтожению горожан армянской национальности. Зоя жила в другом, своем «Сумгаите», где не было места насилию и унижениям. О том, что этот самый «Сумгаит» - лишь сказочный миф, она узнала слишком поздно.

Поздно раскрылся в ее глазах и истинный облик тех, кто по долгу службы был обязан защищать армян от произвола одичавших масс. Партия и власть, которым такие, как дедушка Самсон, готовы были безоговорочно доверить самое ценное – свои жизни, преступно бездействовали. Выступая в роли наблюдателей, они молча созерцали, как толпы извергов, скандируя националистические лозунги, уничтожали имущество армян, публично насиловали, а после – убивали женщин, разрубали и сжигали мужчин. Столь очевидное попустительство властей свидетельствовало об их заинтересованности в происшедшей трагедии. Преступное соучастие подтверждалось и наличием у погромщиков списков с точными домашними адресами армян, одинакового оружия, а также четкой организацией и  единообразием способов и методов осуществления погромов.

Что касается сумгаитских азербайджанцев, то, как позже поведали присоединившиеся к тётушке Зое члены ее семьи, не многие из сочувствовавших беде армян, могли помочь своим соседям избежать тяжкой участи, поскольку сами были недвусмысленно предупреждены чернью: «Спрячете кого-либо, головы поотрубаем»! Лишь некоторые из них, рискуя собственной жизнью, всё же решились ослушаться бунтарей. Стыдливо опуская головы за бесчинства погромщиков и бездеятельность большинства горожан, молча наблюдавших, либо поощрявших и даже подбадривавших убийц и насильников, они своими смелыми, благородными поступками пытались хоть как-то смягчить тот позор, который угрожающе навис над их народом. Но остановить «Варфоломеевскую ночь»  в их родном городе было уже невозможно…

Ну, а мы снова вернемся в Арменикенд, где собрание, руководимое отцом малыша, подходило к завершению. Приняв решение встретиться на следующий день для осуществления задуманного плана, соседи начали расходиться по домам. Мальчик, доселе незаметно  внимавший беседам взрослых, уставился на отца глазами заново познающего мир. Впервые в своей жизни он смотрел на него не просто как на строгого родителя, ослушаться которого было равносильно тяжкому греху, а как на спасителя, защитника, бесстрашного героя, рядом с которым ему спокойно и легко. В этот миг мальчишка подумал о том, как сильно ему хочется подражать отцу, быть таким же смелым, как и он. Малыш прогнал и страх, который еще с утра казался невыносимым и вечным. Он считал, что сын его отца не должен никого бояться. Мальчик так и хотел выскочить и закричать: «Папа, я готов идти с тобой против дикарей, готов сражаться рядом с тобой, защищать маму и сестрёнку»! Но усталость, да и, что там таить, стеснение тоже, не позволили ему претворить свое желание в жизнь.

На следующий день жители улицы снова собрались в доме мальчишки. Все как один приступили к реализации намеченного плана: одни составляли графики дежурств, другие готовили «коктейли Молотова», третьи разрабатывали методику обороны района в случае начала уличных боев. На улице, да и во всём Арменикенде, наступила совершенно новая жизнь. Жизнь, построенная на гнетущем ожидании приближающейся беды…

Так проходили дни, недели, месяцы. Усиливавшиеся агрессивные выступления воинствующих азербайджанских орд, нескончаемые дежурства армянских мужчин, рев вертолетов, постоянно круживших над бакинским небом — всё это со временем стало восприниматься в качестве привычной суеты серых будней.

Однако всё изменило ноябрьское утро того же 88-го. Не сомкнув глаз, мать мальчишки с ночи до утра просидела у изголовья мирно спящей дочери. Она пристально разглядывала личико улыбавшейся сквозь сон малютки. На лице женщины отчётливо вырисовывались то контуры счастья, то печали, то тревоги. Неожиданно вскочив с места, она быстрым шагом направилась в сторону спальни, где после тяжелого ночного бдения отдыхал ее муж. Преисполненная твердостью духа, она заявила любимому супругу, что больше не намерена терпеть происходящее, что считает необходимым навсегда покинуть Баку во имя благополучия детей, во спасение их жизней и будущего. Аргументация оказалась настолько веской, что отцу семейства ничего не оставалось, как подчиниться воле мудрой жены. Он сам в глубине души понимал, что со временем силы жителей Арменикенда иссякнут. Что постоянно нарастающая агрессия националистов и оказываемая им поддержка со стороны власть имущих рано или поздно выльется во что-то страшное. Расчёт на то, что всё уляжется, что митинги прекратятся, и угроза погромов иссякнет, не оправдал себя. Изо дня в день обстановка накалялась. В таких условиях возможная самооборона арменикендцев становилась бессмысленной и даже чреватой серьезными последствиями не только для обороняющихся мужчин, но и их семей — женщин, детей и стариков.

После непродолжительной, но весьма напряженной беседы родители малыша обнялись. Их полные грусти глаза отражали  тяжесть принятого решения. Особенно мрачным и опустошенным казался отец. И это понятно. Ведь ему надо было бросить всё то, что было нажито им неимоверным трудом: дом, работу, окружение. Безвозвратный отъезд из Баку для него, как и для многих других армян советского Азербайджана, означал порывание с привычным, налаженным укладом жизни и уход в туманную неизвестность. Но выхода иного не было. Сумрачное будущее казалось куда более привлекательным, нежели чем жизнь в родном городе в условиях постоянной угрозы жизни и здоровью близких.

В тот же вечер родители мальчишки объявили соседям о своем намерении покинуть Баку. Многие из них были рады услышанному, поскольку и сами помышляли об отъезде, но не решались первыми во всеуслышание заявить об этом. Другие посчитали подобное решение преждевременным, ибо искренне верили, что противостояние в скором времени благополучно завершится, и два народа заживут в мире и согласии. Оптимисты района всеми правдами и неправдами пытались отговорить родителей мальчика от переезда,  напоминая им о риске потерять всё, сломаться и не суметь начать жизнь заново. Но отец  и мать малыша  были непреклонны.

Через несколько дней, решив проблемы с перевозкой имущества, семья отправилась в вынужденный вояж. В салоне зеленоватого «Москвича», на котором гонимые бакинцы должны были доехать аж до самого Еревана, воцарилось гнетущее молчание. Жадно разглядывая каждый кирпичик городских строений, арменикендцы навсегда прощались со своим Баку – городом, с которым еще недавно связывали будущее, строили далеко идущие планы.  

Поспешно ностальгируя, родители мальчика и не предполагали, от какой трагической участи спасло их волевое решение переехать в Армению. Они даже думать не могли, что спустя некоторое время после их отъезда, в Баку начнутся местечковые погромы, достигнувшие своего массово-насильственного пика в декабре 1989 — январе 1990 годов.  Сотни людей в эти дни окажутся в плену кровожадных шакалов из народного фронта Азербайджана, хищная сущность которых проявится во всей своей изощренно-разрушительной красе. Некогда сияющий город за считанные дни будет окрашен в багровый цвет. Реки невинной крови оросят благодатную землю этого красивого уголка восточного Закавказья.

Чудом уцелевшие в те смутные дни армяне, не успев даже оплакать и предать земле родных и близких, лавинообразным потоком хлынут в пределы исторической родины. Среди них окажутся и некоторые оптимисты, которые еще недавно настойчиво уговаривали семью мальчишки остаться в Баку и продолжать жить, не обращая внимания на крикливых дикарей, призывавших к уничтожению «армянских собак». Их опустошенные и печальные взоры, бледные и неживые лица красноречиво расскажут о пережитой трагедии. О том, как бунтари, окружив наивного дедушку Самсона,  безжалостно били и издевались над ним. О том, как в глазах уже бездыханного старика отпечатались ужас и недоумение, страх и разочарование, гнев и ненависть…

Подобные рассказы еще долго будут терзать душу и сердце малыша. Изо дня в день их содержание будет становиться всё безобразнее и страшнее. Но то, что мальчик услышит о жителях нагорно-карабахского села Марага, оставит особый отпечаток в его сознании на все последующие годы.

10 апреля 1992 года трудолюбивые сыновья и дочери Арцаха стали жертвами неслыханного по своей жестокости варварства. Регулярные войска Азербайджана, захватив Марагу, учинили зверскую расправу над мирным населением этого армянского села. Более полусотни человек были преданы мученической смерти. То, что пережили эти люди невозможно описать словами. После услышанного задаешься лишь одним вопросом: неужели люди способны на такой садизм, на такое изуверство?

В этот трагический апрельский день, одурманенные ненавистью и окончательно добитые лживой пропагандой азербайджанские варвары показали безграничность своих возможностей в деле истребления мирного люда, не имевшего никаких  возможностей защититься от трусливых подонков, привыкших воевать разве что с безоружными детьми, женщинами, и стариками. В надежде получить блестящую оценку от военного руководства страны, так называемые солдаты с особым рвением принялись за  избиения ни в чем не повинных селян. Целый день они крушили и громили дома, истязали людей, чуть отдышавшись, начинали всё заново.

Одичавшая «аскерщина» Азербайджана в мгновенье превратила некогда цветущую Марагу в одну большую братскую могилу, вид которой мог ужаснуть даже самого искушенного мерзавца. Ведь даже он, этот самый мерзавец, не смог бы равнодушно глядеть на трупы заживо сожженных Алеши Овсепян и Вари Мсерян, расчлененных Норы Степанян и Эдика Бадалян, раздавленной танком Забэл и привязанного к танку Арарата Алексанян, которого варвары несколько часов играючи «катали» на своей боевой машине, пока израненное от постоянных столкновений с сельскими руинами тело не перестало дышать… 

Марагинская трагедия окончательно лишила многотысячных армянских беженцев сокровенной надежды на возвращение в родные края. Череда беспрецедентного кровопролития, охватившая село, да и все армянонаселенные регионы Азербайджана и Арцаха, заставила их смириться с удручающей реальностью. Они более и слышать не желали о социалистическом и любом другом братстве с извергами, которые, наплевав на мораль и честь, безжалостно громили их очаги, уничтожали их братьев и сестер, унижали матерей и отцов. Несчастные люди, подавленные горечью пережитых невзгод, мечтали лишь об одном: поскорее забыть об азербайджанских ужасах и начать жизнь заново...

Пытался позабыть о повествуемых трагедиях и автор сих строк. Долгие годы он старался не думать о тех страшных событиях, не травить свою душу мерзкими воспоминаниями о нелюдях, учинивших зверскую расправу над его соотечественниками. Но постоянные «визги», доносящиеся с разных концов Света, о необходимости мирного сосуществования с продолжателями политики армяноненавистничества неминуемо возвращает  к мрачному прошлому.

В этой связи невольно задаешься  вопросом: неужели политикам просвещенного Запада, утонченного Востока, пылкого Юга и холодного Севера не понятно, что с тех самых пор до дня нынешнего в мышлении современных архитекторов азербайджанского общественного мнения ровным счётом ничего не изменилось!? Неужели им не ясно, что общественность этой республики не имеет никакого намерения мириться с армянством, жить с ним в дружбе и согласии!? Разве не видят они, что благодаря правителям этой авторитарной страны «армянин» прочно засел в сознании обманутого азербайджанского народа в образе врага, которого нужно непременно уничтожить, лишить дома и Родины!? 

Так к чему подталкивают армян внешние и внутренние «оптимисты»!? Не к попыткам ли пережить новые «баку» и «сумгаиты»? Не к продаже ли Родины и интересов нации взамен на их узко-меркантильные нефтегазовые интересы!?

Если так, то, может, приведенные ниже цитаты дадут понять ангажированным представителям международного сообщества и продажным шкурам Армении, что народ армянский не слеп и не глух, и что он прекрасно видит, с кем призывают его дружить, а, следовательно, никогда не пойдет на попятную!

«...Ложь и предательство в крови у армян». (духовный (!) лидер Азербайджана Гаджи Аллахшукюр Пашазаде)

 «На церемонии вручения премий народная артистка Азербайджана Ильхама Гулиева узнала о том, что муж популярной турецкой певицы Фунды Арар - армянин. И Ильхама ханум, следуя принципу "мне чуждо то, что дорого армянину", отказалась от общения, знакомства, дружбы с этим человеком. Этим народная артистка продемонстрировала свою любовь к Родине» (пресс-секретарь артистки Фаиг Алекперли)

«...Кажется странным, что молодежь переписывается с армянами. Если это делается ради дружбы, то они дураки, еще раз повторяю — дураки... Люди, которые входят на сайт «Odnoklassniki.ru» ради дружественной переписки с армянами, - не азербайджанцы» (депутат Милли Меджлиса, писатель-журналист Агиль Аббас)

«...Я против дружбы с армянами... Существует понятие «патологическая ненависть» – так вот, у меня к армянам именно такая ненависть. Не может быть хорошего армянина для азербайджанца или турка...»  (председатель Комиссии по защите прав и делам несовершеннолетних Сабаильского района города Баку Халида Байрамова)

«…Хайи (армяне — М.С.) - это пришлый сюда народ. Вся территория так называемой «Республики Армения», каждый её клочок земли, является исконной землей и территорией азербайджанской нации. И любое историческое царство, когда-либо существовавшее на этой земле, было царством азербайджанской нации, независимо от её религиозной принадлежности в тот или иной конкретный исторический период» (лидер Гуманистической (!) партии Азербайджана  Октай Атахан)

«...На пустом месте они «создали» нацию, назвав её нашим исконным именем «ар-мян», списали с нашей истории «историю» этой так называемой «армянской нации», которая во всем мире ныне признана как одна из древних и даже древнейших наций. Всё это - чудовищная фальсификация и мистификация» (лидер Гуманистической (!) партии Азербайджана  Октай Атахан)

«Мне все равно как Рамиль Сафаров убил армянского офицера. Главное, что на одного Гургена стало меньше, и тем больше азербайджанцев будут убивать армян, тем меньше их станет» (лидер национал-демократической партии Азербайджана Искандер Гамидов)

Микаэль Саюнц

Источник: ARMENIA Today