Analitika.at.ua. В конце февраля армянство всего мира отметит скорбную дату – 25-ю годовщину геноцида армян в Сумгаите. В 1989 году в Ереване вышел сборник «Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев», в котором были собраны записанные по горячим следам рассказы вырвавшихся из ада сумгаитских армян. В числе множества прочих мероприятий, посвященных трагической дате, готовится к печати второе, дополненное издание этого уникального сборника.

Продолжаем публиковать эти свидетельства, которые невозможно читать без содрогания, боли и потрясения…

АРУТЮНЯН /НЕЖИНЦЕВА/ ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА

Родилась в 1932 году

Проживала по адресу: Сумгаит,

3 микрорайон, д.13/15, кв.27

Работала железнодорожным проводником на Азербайджанской железной дороге

В Сумгаите я проживала недолго - 8 лет. Приехала я туда из Новосибирска. Впоследствии я встретила человека, вышла за него замуж, теперь ношу фамилию Арутюнян по мужу...

Открыто разговоров о том, что будет уничтожение, не было, но были намеки, насмешки, так сказать, над армянской нацией, причем и русских задевали. На работе я это все время ощущала, и не только в этот последний год. Я не могла себе найти определенного места на работе в резерве, потому что я, буду прямо говорить, не могла красть, не могла обманывать, не могла заниматься взяточничеством. И когда я требовала себе условий такой работы, мне говорили: "Уйди, не мешай работать другим, ты не создана для этой работы". И притом в дороге или где все время ощущала насмешки в адрес армян, мол, "хорошо турки делали, что уничтожали всех, а тут их столько развелось - мешают жить нам", мол,"надо их всех убрать, и будет хорошо". "Ничего, мол, турки помогут, за полчаса, если мы их попросим, они всю Армению очистят от армян".

В присутствии авторитетных людей я часто задавала вопрос: "К чему все идет, неужели никто не видит, какая обстановка складывается: русские из Сумгаита бегут, их осталось очень мало, почему никто не интересуется этим вопросом, в чем дело?". А когда все это случилось с 27- го на 28-е, стало понятно, что все это так было организовано кем-то, потому что иначе как можно понять эту акцию, если впереди этой демонстрации шел сам первый секретарь горкома партии с азербайджанским знаменем. Когда мы находились первого числа под охраной в клубе СК, он приехал туда, этот Муслим-заде. Я подошла к нему и спросила: "Вы будете первый секретарь горкома?". Он мне ответил: "Да". Я его и спрашиваю: "Скажите вот мне, действительно вы шли с азербайджанским знаменем впереди этой банды, а сзади вас несли порочащие лозунги, точное, конечно, содержание их я не знаю, но вроде там говорилось об армянской крови?". Он мне говорит: "Да, я шел, но я пытался их уговорить". Я тогда задала ему вопрос: "А. где вы были в то время, когда нас жгли и резали?". А он сказал: "Я... Мы растерялись, мы не знали, мы не ожидали, что это произойдет в Сумгаите".

На этот же вопрос мне ответил товарищ Мамедов, первый заместитель председателя Совета Министров Азербайджанской ССР. Он сказал: "Да, мы действительно не ожидали этой резни в Сумгаите, мы в это время стояли и сдерживали натиск 45-тысячной толпы в Баку, которая собиралась устроить резню". Это его подлинные слова, которые он произнес в кабинете Совмина Армянской ССР.

Теперь - о происшедших событиях. Конечно, об этом очень больно рассказывать, потому что это может показаться кое-кому даже неправдоподобным. Почему? Потому что это был действительно геноцид, потому что это была кровавая расправа.

28-го числа днем к нам приходит соседка и говорит: "Вы лежите? Вы ничего не знаете?

Ведь в городе прошла демонстрация, и после нее переворачивают армянские машины, поджигают. В любую машину заглядывают, спрашивают: "Ты армянин?". Если отвечает по-армянски, то тут же машину переворачивают, поджигают". Это не вымысел, это нам сказала жена старшего следователя бакинского Министерства внутренних дел. Он ехал со своей дачи со своей женой, Севастьяновой Раисой, которая является моей соседкой. Мы не поверили в это даже, и я сказала: "Да не может быть, как же это так?". Она сказала: "Впереди шел Муслим-заде, магазин "Спутник" разбит совершенно, потому что в нем большинство продавцов работало армян. И когда он увидел, что стали бить стекла в этом магазине, он попросил: "Не надо бить витрины в магазине, не уничтожайте государственное имущество, остальное что хотите, то и делайте".

Пока мы разговаривали, вдруг видим напротив нас... Севастьянова первая увидела в окно и говорит: "Смотрите, уже здесь толпа". И, действительно, когда мы посмотрели туда, увидели, что соседний дом уже стала громить толпа. Это семья армянская, две девушки и мать. Они проживали напротив нас, извините, я не знаю номер дома и имен людей, так как это квартира мужа, в 8 микрорайоне, а я проживала в 3 микрорайоне. Там в это время был ужасный разбой, там самое страшное в это время происходило. Там на один дом, наш, нападали дважды, потому что им одного раза было мало. Там, где они не добили армян, они шли вторично. Если азербайджанская семья осмеливалась приютить армян, они били и этих азербайджанцев. Били и русских, если это русские делали.

Мы вышли на балкон и увидели, как в это время вылетал телевизор из балкона, вылетали все вещи, вплоть до дивана. Потом, когда все это упало, они все это подожгли внизу. Потом видим - толпа, и все: "Ух, yx! Ух, ух!". Вдруг на мгновение толпа раскинулась, и я увидела голую девушку с распущенными волосами, ее тащат, она падает, потому что ее толкали, пинали, она упала, там была грязь, а потом уже другие очевидцы, которые смотрели с балконов на это место, объяснили, что ее схватили за волосы и тащили квартала два до Стройбанка - это, наверное, квартала полтора-два расстояние оттуда. Этот случай я точно знаю, потому что сама видела.

Они после этого толпой ринулись к нашему дому. Я попросила мужа, дала ему топор и говорю: "Ты сначала меня убей, а потом уже что хотят с мертвой пусть делают". Но соседи наши, правда, нас защитили, сказали: "В нашем подъезде армян нету, идите отсюда, мы здесь мусульмане одни живем". Но в два часа ночи к нам опять пришла толпа уже в количестве 15 человек, приблизительно. Но я никогда не думала, что эта старая женщина на первом этаже, азербайджанка, не спит и караулит, потому что среди них люди тоже были. Она, значит, вышла с мусорным ведром, как будто в 2 часа ночи ей понадобилось вынести мусор. И когда они подошли, она спросила: "Что вам нужно?". И они ответили: "Нам нужна армянская семья, что здесь живет". Она говорит: "Я уже вам сказала, что здесь у нас армян нет, уходите отсюда, вы слышите, вам старая мусульманка говорит". И взяла за руку и оттолкнула одного парнишку, который хотел в обход ее все-таки зайти. И таким образом они вроде послушали ее, потому что они все были очень молоды, они стали перед ней извиняться и ушли. Вот это во второй раз они от нас отвели смерть.

Я забыла сказать про квартиру еще одну, там живет один Рубик. Он ездил в Чернобыль, восемь месяцев работал там, заработал деньги, представляете, что это значит? Он и так рисковал своей жизнью, заработал энную сумму денег для того, чтобы благоустроить свою семью. Он купил новую мебель и собирался выдавать дочку замуж, но, увы, все это разбили эти негодяи и мерзавцы. Они все выбросили из окна, а остальное все мы наблюдали со своего балкона: как соседи слева и справа забегали в эту квартиру и уносили все, что еще осталось неунесенным и неразбитым. У меня, к сожалению, создавалось мнение, что все это было организовано и все это давно предусматривалось: и избиение армян, и освобождение квартир. Что-то вроде того: выселим армян и заселим их квартиры.

Проанализировав и взвесив все потом, когда я успокоилась, продумав все, сделала вывод, с которым многие согласны. Если многие азербайджанцы не хотели, чтобы их соседей-армян убивали, и это в основном зависело от этого Муслим-заде - он говорил, что хотел их успокоить, - так неужели у него не было под рукой таких людей, которым он мог бы шепнуть в последнюю минуту: "Идите, объявите по телевидению: граждане сумгаитцы! Берите в руки кто что может, давайте защитим своих соседей от этого разбоя", - ведь толпы ходили эти не такие, что против них не было управы. В основном они были безоружные, огнестрельного оружия у них не было, в основном у них были ножи, у них были монтировки всякие, арматура, на концах заостренная, специальные камни, притом такие камни, что мы обратили внимание: в Сумгаите, на сумгаитской почве таких камней нет, а они какие-то камни привезли откуда-то, как будто это было специально подготовлено. Так вот, если какие-то соседи могли нас защитить, почему нельзя было это организовать, значит, не хотело это правительство сделать. Когда толпа шла от горкома до "Спутника" - что, не было возможности уведомить Баку? Нет, оказалось, что не было возможности!

Нет, увы и ах, властей не было, ни одного милиционера, ни одной пожарной, ни одной скорой не подъехало, а буйствовали они, оказывается, как потом выяснилось, с ночи 27-го. Убитые, квартиры разоренные, сожженные машины: одна машина у автовокзала, одна машина стояла сожженная, перевернутая, наверное, суток четверо, это все видели, а в 45 квартале что делалось! Кто живет там, тот знает, видел со своих балконов, как они нападали на автобусы с солдатами, как они этих бедных, безоружных солдат били. Тут есть большой дом, девятиэтажный, там с балконов люди наблюдали эту бойню, как бедные солдаты, которые были только в касках, со щитами и с этими несчастными палочками, выходили против этой толпы. И когда они падали, то двенадцатилетние, четырнадцатилетние парни подбегали и камнями, большими и увесистыми, добивали их по голове. Кто это заранее мог бы знать, что такое может произойти в советской стране и при Советской власти?! Выходит, в этой республике Советской власти уже давно не было, и никто не хотел этим заняться и обратить внимание на это.

Еще хочу рассказать такой эпизод. Моя соседка, Севастьянова Раиса, у нее есть сын, Валерий, который учится в школе в 8 микрорайоне в 9 классе. С ним учится, вернее, учился, мальчик, Виталий, я не знаю его фамилии. Просто я сидела в их квартире и пыталась дозвониться в Москву по телефону... Да, еще одна немаловажная деталь: когда началась эта бойня, через два-три часа были отключены телефоны именно в армянских квартирах, а потом были отключены и в некоторых русских, и в азербайджанских. Но факт в том, что связь отключилась, никуда нельзя было позвонить. Почему? Значит, опять же все это было организовано. Как это так, связь ни с того, ни с сего оборвалась? Потух свет. И эти молодчики буйствовали как хотели, они не боялись, они ходили свободно, они знали, что никто по рукам им не даст и никто не осмелится их остановить. Вот.

Теперь я хочу про тот случай рассказать. Вот этот самый Виталик, мальчик армянской национальности, учился с этим Валерием в одном классе. И вот по рассказу Валерия и его друга-соседа /они в это время находились со мной в одной квартире, я сидела у телефона, ожидая, что связь будет/, на дом, где живет Виталик, напала толпа. И он, значит, подбегает к матери, говорит: "Мама, отпусти меня, пожалуйста, мы к Виталику пойдем, вдруг его убили? Может, он еще жив, может, мы его уведем к себе или как-то сможем спасти... Это у нас парень такой, которого все уважаем, он очень хороший, умница". Мать не пускала его, в слезах, говорит: "Валерик, ты не пойдешь, потому что я боюсь". Он говорит: "Мама, мы в обход этой толпы прорвемся. Мы только посмотрим, только взглянем". Они прорвались. Не знаю, по-моему, квартира родителей этого Виталика в I микрорайоне, и когда они пришли туда, они сделали поверхностный вывод. Они, зная, что везде разбивали балконы, двери, что уже с улицы видно, какая квартира армянская в этом доме, какая - азербайджанская, прошли туда-сюда, посмотрели, что стекла целы, и успокоились. А на самом деле в этой квартире стекла не были выбиты, но внутри все было перебито, и Виталик лежал с проломленным черепом, а мать и отец его были уже убиты. Валерик этот, когда на следующий день узнал, что семья Виталика перебита и он лежит в больнице имени Семашко в Баку, то он со своими одноклассниками собрались и поехали его навестить. Но их не впустили, сказав, что он все равно в тяжелом состоянии, не приходит в сознание1. Они поплакали и ушли, узнав в довершение, что там же лежит вот та девушка, которую я видела через окно, как ее тащили. Ее, оказывается, доставили туда в тяжелом состоянии, но она, по крайней мере, жива была в то время...

Когда мы приехали в клуб СК, услышали такие вещи, что волосы дыбом вставали. Если все это опубликовать, то это будет действительно какой-то страшный том. Таких дел, в которые даже трудно поверить. А изнасилованные эти две девушки ходили - все синие, кто был там, в СК, знают, что я не лгу, что одна подружка подошла к ней и говорит: "Это что!", открыла свою грудь, а у нее вся грудь была в папиросных... папиросы тушили о грудь ее эти мерзавцы. Не знаю, как можно после этого жить в этом городе и смотреть на этих людей.

Да, кстати, в Сумгаите распространялись ложные слухи, что армяне вокруг Еревана якобы уничтожили азербайджанские села и сровняли их бульдозером с землей. Я не знала, верить в это или нет. Действительно, у людей, которые этого не знают, рождается мысль, что все это сделано в отместку. Но когда я приехала в Армению и была в Спитаке, и в Спитаке все эти деревни не только целы, а в то время их даже охраняли на всякий случай, их охраняли, доставляли им продукты лучшие, чем имели жители Спитака. Ни один человек там не погиб, и никто не собирается их трогать. Вокруг Еревана все села тоже целы, все это неправда, все они целые и невредимые, и армяне ни на кого не нападали.

Но, действительно, после столького зла, что претерпели сумгаитцы, наверное, возможно было какое-то чувство мести, но этого никто не делал. И вот я не знаю, почему иной раз слышишь какое-то обвинение, что виноваты армяне, что они это затеяли. Такие слухи разносятся в Азербайджане.

Если б войск не было еще двое суток, в Сумгаите наверняка не осталось бы ни одного армянина, они бы закончили свое кровавое дело, потому что они нахально шли и к некоторым русским, которые пытались что-то такое сказать, они говорили так: "Покончим с армянами - возьмемся за русских".

… Приехала Генеральная прокуратура СССР, она состоит из следователей прокуратур всех городов, там из Ставрополя были, отовсюду, отовсюду, потому что дело поистине страшное. О чем, между прочим, сказал еще товарищ Катусев, как все знают, первый заместитель Генерального прокурора СССР. Он, когда выступал с бронетранспортера в воинской части перед нами, кстати, сказал истинную правду нам, потому что не мог ее не сказать, потому что он был под первым впечатлением всего увиденного, и он сказал: "Был Афганистан, было страшное, но поистине, в Сумгаите - это ужасно! И люди, все, кто посмел такое сотворить, - они будут наказаны самым жестоким образом, согласно нашим законам". И тогда одна мать кинулась к нему - у нее, оказывается, два сына погибли на ее глазах, - она кинулась к нему и говорит: "Кто отдаст моих сыновей? Кто теперь покарает их?". Ее стали успокаивать, и он стал говорить: "Для того, чтобы нам вести правильно следствие, чтобы ни один мерзавец не ушел от ответственности, вы должны нам помочь, потому что мы не знаем, может, кто-то был еще в этой банде и сейчас скрывается по домам, но соседи знают, может, кто-то кого-то видел. Не бойтесь, напишите обо всем подробно. Мы сделаем так: поставим урну, а вы бросайте туда ваши записки. Нам не надо автора, кто писал, авторы не будут разглашаться, но сведения нам нужны все. И каждый пусть не боится, пишет что надо, что он знает, что он видел, что знает, кого он подозревает, кого он видел в этой банде, кто угрожал или реплики какие-то в сторону армян с угрозой выкрикивал... Всех этих людей вам надо описать и бросить эти данные в урну".

Урну охраняли два солдата и майор. И, действительно, многие люди, кто не хотел даже писать... Я одну женщину знаю, которая просила меня, подошла и говорит: "Вы как русская, вам, наверное, того не будет, что мне. Поэтому я прошу вас... я вам данные дам, а вы напишите, пожалуйста, за меня". Значит, она боялась, и таких много было... Но потом, когда Катусев выступил, она села и написала все, что знает. И все это мы бросили в урну. Но вот не знаем, польза будет ли? Ведь по этим данным предстает фактическая картина. Ведь может солгать один человек, но тысячи же лгать не могут, тысячи ведь лгать никак не могут. Первый заместитель председателя Совета Министров Азербайджанской ССР Мамедов, я сказала, был в Ереване. С супругом мы были в Совмине Армянской ССР и узнали, что присутствует Мамедов, который приехал уговаривать сумгаитцев, так сказать, вернуться на свои прежние места, в свои квартиры. Мы попросили приема к нему, нам прием этот устроили. Мы когда попали к нему, он пытался вести себя очень корректно, очень вежливо, деликатно, но... когда он услышал в лицо правду и когда я задала ему несколько тех же вопросов, которые задавала Муслим-заде - "Где вы лично были, когда нас били? Вот сейчас вы уговариваете нас вернуться, почему вы в то время не подумали, что нас уничтожают, чем это кончится?", - он говорит: "Вы правду говорите. Давайте начистоту. Вы прямо мне в лицо, и я вам прямо скажу. Я скажу вам чистую правду. Меня подняли с постели вечером, все правительство было на ногах, в том числе и я, и мы сдерживали приблизительно сорокапятитысячную толпу в Баку. Но мы никогда не ожидали, что в этом хорошем по своим данным интернациональном городе Сумгаите будет такое. Мы этого ждали в Баку". Я говорю: "Так значит, все-таки ждали? А почему ждали?". А он говорит: "Ну, знаете, так получилось. Мы их ждали в Баку, сдержали, а в Сумгаите...". Я говорю: "Ну, хорошо, вы в первые три-четыре часа не знали, а потом должны были знать. Почему нам никто не помог?". А он говорит: " Ну, ладно, мы растерялись", и тому подобное. Потом, когда он стал говорить: "Вы вернитесь, в Сумгаите очень сейчас благоприятная обстановка, все хорошо, армяне с азербайджанцами дружат...", я ему на это ответила: "Знаете что... я с вами разговариваю как нейтральная нация... я не ссорилась ни с армянами, ни с азербайджанцами и являюсь очевидицей... Скажите, пожалуйста, товарищ Мамедов, - я спросила его, - что вы на этот счет скажете откровенно, если вы сегодня сказали, что будете совершенно откровенны с нами!". Он на это сказал: "Да, поистине, сознаюсь, стыдно мне, стыдно всей азербайджанской нации, не только перед Советским Союзом, но и перед всем миром мы опозорились. Потому что сейчас "Голос Америки" и все другие радиостанции иностранных держав на разные лады с разными еще слухами вдобавок всячески нас клеймят". А я говорю: "'За то, что случилось, и не надо ничего добавлять. Добавить еще страшнее, по-моему, уже ничего нельзя". Он говорит: "Да, я согласен с вами, я понимаю вашу боль, это, действительно, несчастный случай...". Я повторяю, он сказал "несчастный случай". А потом спохватился, опомнился /ручка у него была в руках, он нервически ее крутанул/ и говорит: "Ой, извините, трагедия, вернее...". Я понимаю, значит, он думал на самом деле, что это "несчастный случай". "И, конечно, - говорит, - я понимаю, что вы не можете, пережив все это, вернуться в Сумгаит, но надо уже остыть и понять, что все эти люди преданы суду". И он даже сказал такую деталь, которая, я не знаю, фигурирует она где или нет, что 160 человек милицейских работников отданы под суд. Именно вот в связи с этой кровавой историей.

Да, кстати, еще одна хорошая деталь, как меня приняли на работе в Баку после этих событий. Я зашла на бельевую базу, там работает азербайджанка одна, она мне вдруг говорит: "Что, не прибили твоего мужа? Плохо сделали". Я была ошарашена, я не ожидала, что в Баку такое тоже могут сказать. И после этого поднялась к этому... в нарядную свою... мне нужно было насчет этих дней узнать, что мне будет за это, как мне эти дни поставят, с 29 февраля по 10 марта... А мне нарядчик сказал: "Не знаю, Татьяна, иди к начальнику резерва. Скажи спасибо, если тебе не поставят прогулы". Я была вообще этим обескуражена. Ведь они знают, что мы были на волоске от смерти и едва спаслись, а тут мне заявляют, что сделала прогул, как будто я где-то гуляла и развлекалась. Я зашла в кабинет к начальнику резерва, его фамилия Расулов, причем он много лет работает на этой должности, он член партии, пользуется большим авторитетом в городе. И вдруг, когда я к нему подошла и говорю: "Товарищ Расулов, вот так и так...", он так искоса на меня посмотрел и говорит: "А почему ты, - он по старой фамилии меня знает, - почему ты залезла в эту кашу?". Я говорю: "Как залезла в эту кашу? - Говорю: - У меня же муж армянин, я ношу фамилию армянскую". А он скривился, сделал такую гримасу, как будто съел что-то кислое, и говорит: "Не ожидал от вас...".

Что он этим хотел сказать?.. Да что от кого-то ждать, если так говорит начальник резерва. И если руководитель такие слова говорит, то что же желать от простого, неграмотного, политически неграмотного человека?! Ведь он всяким слухам будет верить, что армяне такие, армяне сякие, и так далее.

Кстати, тот Мамедов /теперь я вернусь к этому Мамедову в кабинет/, когда я ему сказала: "Вы действительно гарантируете безопасность нашей жизни, если мы вернемся в Сумгаит?", он ответил: "Да, вы знаете, я вам гарантирую, много не беру, но на 50 лет я вам твердо гарантирую. Но свыше 50 лет я не гарантирую". Я говорю: "Так, значит, у вас запланирована и через 50 лет такая же акция? 50 лет, значит, будут молчать, а через 50 - опять?!". Тогда я не выдержала, я ему еще сказала: "А почему довели до такого состояния, неужели вы не знали о том, как относились к русским, например, в Баку, в Сумгаите, как их выживали с работы? Неужели к вам не поступало жалоб, лично я писала жалобы. Почему мне никто ничего не ответил? Почему на это никто не обращал внимания? Ведь таким обращением вы готовили людей к этому?". KarabakhRecords, Panorama.am