Analitika.at.ua. По приглашению Ереванского коньячного завода «Арарат» на закрытом мероприятии, посвященном смене дизайна упаковки коньяка, в столице выступила легендарная украинская рок-группа «Океан Эльзы». Tert.am взял эксклюзивное интервью у солиста группы Святослава Вакарчука:

- Вы любите армянский коньяк?

- Так получилось, что вчера я выпил виски. Но мы очень любим армянский коньяк. У меня есть друг, который пьет исключительно армянский коньяк. Думаю, что мы увезем что-то с собой.

- Какие впечатления оставило вчерашнее выступление?

- Мы очень рады, что приехали в Ереване, нам очень понравилась Армения. Я очень впечатлен тем, что мне удалось увидеть за то короткое время, которое я здесь провел. Увиденное приятно поразило. Я не увидел ничего, что мне не понравилось бы. Старые дома, погода, девушки, гора Арарат, которую мы увидели при посадке, прием. Мы очень хотим сюда вернуться.

Мы знали, что в Армении у нас поклонники, так как многие из них являются членами групп наших социальных сетей. Нам было приятно увидеть их. Конечно же вчерашнее мероприятие было закрытым, оно не афишировалось и многие просто не знали о концерте. Мы вам обещаем приехать на обычный билетный концерт, мы займемся этим в ближайшее время. Думаю в следующем году, почему бы и нет.

- К этому времени будет готова новая программа?

- Не знаю, все зависит от того, как быстро нам удастся все организовать. Скорее всего, нет. Новый альбом будет готов года через два.

- Как проходит ваше турне в поддержку нового альбома Dolce Vita?

- Турне закончится концертом 3 декабря в Киеве. На днях мы отправимся в Америку, там дадим 8 концертов. Мы уже объездили порядка 70 городов России, Украины, Беларуси.

В Америке также есть поклонники вашего творчества?

Да, очень много. В таких городах как Нью-Йорк, Чикаго, Торонто мы играем в несколько тысячных залах. Достаточно много людей, которые хотят прийти и послушать нас. Конечно же многие из них так или иначе связаны с Украиной или с постсоветскими странами, но много людей и вне этого. Возвращаясь к Еревану, хочу сказать, что страна показалась мне совершенно независимой и несвязанной с советским прошлым, культурой. По крайней мере, я так ощущаю, особенно в плане молодежи. Тем не менее, остаются важные связи, и музыка нас объединяет.

- На примере вашей группы можно смело сказать, что между народами нет языкового барьера и музыка объединяет их.

- Ну мы надеемся. На вчерашнем концерте зрители подпевали вместе с нами. Это удивительно, так как армянская молодежь на русском-то плохо говорит, что, кстати, я считаю естественным. Все развивается так, как должно развиваться.

- Ваш новый альбом Dolce Vita... возникает ассоциация с одноименным фильмом Феллини.

- Интересно то, что в Армении и в Украине название альбома ассоциируется с Феллини. А вот в Москве с Рублевкой – это дорогой район под Москвой. Вот видите, у каждого своя Dolce Vita. Альбом был назван так случайно, название, наверное, совпало больше с одноименной песней. А вот песня появилась неслучайно. Эта песня - олицетворение увиденного мною фильма Феллини. Эта картина меня очень впечатлила. Я по-своему взглянул на этот фильм и написал песню о том же, что и в фильме, но немного сместив акценты. У Феллини все полутонами, у нас же довольно жесткий текст, в котором я дал людям выбор: для кого-то тюрьма, для кого-то Dolce Vita.

- На ваш взгляд, какой должна быть эта Dolce Vita?

- Ой, ну у каждого свое. Наверное, это материальная составляющая счастья. Конечно же, счастье не может быть исключительно эмоциональной категорией. Составляющая счастья, которую можно потрогать, это, наверное, и есть Dolce Vita. Ну, например, когда у человека хорошее здоровье, много сил и энергии, когда он хочет что-то делать, когда он радуется жизни, когда у него все хорошо, наверное, это и есть «сладкая жизнь». У кого-то это ассоциируется больше с материальными понятиями, вещами, машинами, красивыми девушками или наоборот - парнями.

- А у вас?

- А у нас в квартире газ... Я еще не нашел. Я замечаю, что иногда мне хорошо, а иногда я чувствую себя в тюрьме, в духовном смысле этого слова, но в глобальном смысле, мне кажется, что я ищу. Я не очень верю, что человек может сам найти свою «сладкую жизнь» и при этом говорить, что у него прекрасная жизнь, и что ему ничего не нужно.

Я думаю, если даже и есть такой человек и если он говорит об этом в молодости, то он очень заблуждается: все только начинается, жизнь очень длинная и в жизни будет много разного. Нельзя впадать в крайность. Если говорить литературными аналогиями, например, Хемингуэй, Фицджеральд, которые как журналисты писали красиво, наслаждались каждым днем. В их произведениях все пропитано тем, что ты живешь сегодняшним днем и все прекрасно. Но есть и другая крайность, например немецкая литература, в частности, Гессе, Томас Манн. У них все наоборот, каждый день – это самокопание, ни о какой «сладкой жизни» речи не может и быть, так как все заранее известно. Мне кажется, что жизнь где-то посередине. В одно утро ты просыпаешься и думаешь, как прекрасно, что я живу на этом свете, в другое – как все плохо. Зачем жить? Такого вопроса я никогда себе не задавал, хотя многие люди так и думают.

- Вы наблюдаете смену поколения среди своих поклонников, и уже исходя из этого вносите какие-то коррективы в творчество?

- Мы вообще ни под кого не подстраиваемся. Вижу ли я смену поколений? Это грустный вопрос, потому что когда ты видишь смену поколений среди поклонников, это значит: о-го-го, сколько времени прошло. Наверное, такой явной смены пока нет. Это только начинается. Большое количество людей моего возраста или на пять-семь лет старше-младше меня, которые нас слушали еще тогда, когда мы только начинали, никуда не делись.

Появились и новые лица. Я начинаю видеть gap – эту дыру: те люди, которые младше 18-20 лет, они слушают другую музыку. Для них «Океан Эльзы» это не то, чем была группа для людей, которым по 30 лет. У молодежи какие-то другие ценности. Интересно то, что у людей, которым за тридцать и больше, рождаются дети, и эти дети почему-то тоже любят «Океан Эльзы». Я всегда шучу по этому поводу: красивые поклонницы никогда не переведутся.

- Какие изменения в коллективе, в стиле исполнения и в выборе тем вы замечатете?

- Слава Богу, на протяжении шести лет мы вместе. Один раз, на рубеже 2004 года произошла серьезная смена состава. Изменения в стиле… Наверное, вещи приходят сами по себе. Буквально сейчас я пишу новые песни и у меня возникает вопрос – о чем писать, а писать нужно о том, что внутри. Но эмоции внутри немного изменились по сравнению с теми, которые были 10 лет назад. Не обо всем сегодняшнем хочется писать, поэтому я еще не знаю, я подумаю и потом как-нибудь отвечу на этот вопрос.

- Вы когда-то были депутатом.

- Было дело.

- Почему покинули ряды парламентариев?

- Значит, так было и нужно. Я когда-то пошутил, когда меня спросили, почему я туда пошел. Я сказал, ну хотя бы для того, чтобы оттуда публично уйти и показать, что это возможно. Если честно, я не знаю, могу ли я провести аналогию с Арменией, потому что плохо знаю политическую жизнь. Если вы понимаете, что такое новая и пока несформировавшаяся демократия, это когда каждый день все меняется, в таких условиях есть издержки, связанные с тем, что слишком много цинизма, обмана, популизма. В этом мне не хотелось быть. В этой сфере я не чувствовал себя свободным, я не чувствовал себя человеком, который может принимать решения, точнее я-то принимал свои решения, но они никому не были интересны. Все-таки парламент – это командная игра, быть в команде с людьми, с которыми у меня нет ничего общего в ценностях, я не хотел. И это не касается конкретной политической силы. Я говорю в принципе об истеблишменте. Все они странные люди: посмотришь сбоку, у них семейные ценности, они хотят чего-то добиться, хотят счастья своим детям, и, наверное, своей стране, но когда видишь их принципы… я с такими принципами жить не хочу. Вот и все.

- Вы видите разницу между вами как солистом известной группы и, так сказать, простым человеком?

- Я и сейчас в простой жизни. Может быть, формат интервью дает свой отпечаток, то есть наличие камеры, микрофона... Но в глобальном смысле, мы могли сейчас с вами разговаривать просто так и я был бы точно таким же. Я не могу сильно отличаться: я никого не играю на сцене. Это я. Но в последнее время я заметил, что мне захотелось быть более спокойным в жизни. Мой темперамент холерика остался на сцене, но в жизни его стало меньше. Хорошо это или плохо, не знаю, все люди, взрослея, немного успокаиваются. Но все-таки сильно спокойным я не собираюсь быть. На самом деле я играю самого себя.

- Какие тенденции рок-движения наблюдаются в Украине?

- Здесь две проблемы. Во всем мире жанр поп-музыки более популярен и востребован, так как это более легкий жанр. Вторая проблема - это вербовка, людям не дают возможности выбора. Ты должен иметь все. В Украине достаточно поклонников рок-музыки. Много групп, которые реализовывают себя, некоторые уже зарабатывают деньги, кто-то еще нет. Конечно же, до того, что происходит в США и Англии нам далеко.

- Как вы относитесь к «Евровидению»?

- Нейтрально. Как музыкант – никак, мне немного смешно, это все мне напоминает конкурс «Песня-86» в СССР. Но если говорить об этом конкурсе, как о некоем социальном явлении, то это хороший фестиваль. Мне нравится не сама музыка, а процесс голосования. С тех пор, как группа АББА выиграла этот конкурс, все почему-то ждут, что когда-нибудь еще появится артист такого же уровня. Но тогда «Евровидение» было проще, открытее, честнее, не хочу этим словом обидеть кого-то. А сейчас это все мишура, обложка, вещи связанные не с музыкой, а, например, с прическами, ориентацией. Конечно же, это все тоже часть шоу-бизнеса, но такие вещи не воспитывают великих артистов как АББА.