Analitika.at.ua. Москвич Александр Шумских — путешественник, фотограф. Долгое время в эпицентре его интересов, в том числе фотографических, был русский Север. Он даже возвел там храм. Не так давно он добрался до Армении и Карабаха, много здесь ездил, снимал — появилось замечательное портфолио и путевые заметки, которые предлагаем читателю.

К третьему тысячелетию Армения подошла с оформившейся государственностью, почти блокадным состоянием, утратой до четверти населения, покинувшим страну в поисках возможных заработков, и багажом богатейшей истории и культуры, накладывающим отпечаток на судьбу каждого вновь родившегося армянина.

Та самая история, о которой не преминет вспомнить любой армянин, понудила народ на рубеже тысячелетий вновь взяться за оружие и выиграть войну, пожалуй, первую успешно проведенную за последние века. Оказавшись в парадоксальной ситуации блокады после довольно благополучного существования республики в пределах Советского Союза, израненная декабрьским землетрясением 1988 года Армения выстояла, выжила, а заодно и вернула себе (надолго ли?) земли Нагорного Карабаха (Арцаха).

Нынешние армяне уже не те представители "солнечной республики”, что были охотно принимаемы за пределами кавказского хребта; в самой Армении налицо социальное расслоение и недовольство экономической политикой и коррупцией, застывшими реформами. В горных селениях на склонах Арагаца топят буржуйки коровьими лепешками, не стремясь перебираться в плодоносные земли Карабаха, несмотря на стимулирование со стороны государства.

Армения остается мононациональной страной с преобладающим армянским населением, лояльным ко всем иностранцам за исключением исторических недругов, зажимающих Армению с двух сторон. В Ереване действует мечеть, посещаемая иранцами, отношение к которым более чем доброжелательно. Русские и по сей день остаются старшими братьями, на которых смотрят с надеждою; русский язык преподается во многих школах, на улицах можно встретить надписи и рекламу на русском.

Чем дальше от Еревана, тем радушнее встречают гостей. В одном только Гюмри (сов. Ленинакан), далеко еще не оправившимся от землетрясения, невозможно провести и пару часов, чтобы не быть приглашенным в дом, где обязательно сварят традиционный черный кофе.

Армяне религиозны по-своему. И по-своему горды в своей религиозности. Как известно, именно Армения в 301 году первой провозгласила христианство государственной религией, за 10 лет до того, как то же самое сделал Рим. Ныне, вследствие исторического казуса времен первых вселенских соборов, армянская церковь может показаться законсервированной и закрытой для влияния со стороны православных соседей, равно как и католиков. Монастырское общежитие можно встретить лишь в Эчмиадзине и на Севане, где расположены официальная резиденция Католикоса и духовная семинария соответственно.

Армяне любят и помнят своих героев. Каждый армянин выдаст несколько десятков имен известных писателей, музыкантов, артистов, политиков, военачальников, в крови которых есть хотя бы одна капля армянской крови. Быть может, поэтому сложно представить в Армении возможность какого бы то ни было революционного варианта развития событий. Зависть в Армении — позорное чувство.

Многих в Армении охватывает чувство неполноты — каждый раз, когда приходится держать в руках армянские книги или слышать музыку армянской речи. От того, что незнакомы ни орнамент букв, ни мелодия звуков, ни песнопения армянской Литургии. От того, что богатство словесного наследия в Армении везде: в церковной службе и в говоре рабочего люда, в глазах крестьян и художников, в фильмах Параджанова и Пелешяна. И потому Слово в Армении больше чем оружие. Утраченные земли, прерванные жизни, далекий Ковчег восстают в вечном возвращении Слова, и несть конца армянской истории.

И как не быть особенно благодарным Науму Гребневу, открывшему русскому читателю скорбные песнопения Григора Нарекаци, монаха, за год до своей смерти закончившего великий труд - книгу, впоследствии ставшей для народа вровень с Псалтирью Давида:

...Не дай мне лишь стенать, а слез не лить,

В мучениях рожать и не родить,

Быть тучею, а влагой не пролиться,

Не достигать, хоть и всегда стремиться,

За помощью к бездушным приходить,

Рыдать без утешенья, без ответа,

Не дай мне у неслышащих просить,

Не дай, Господь, мне жертву приносить

И знать, что неугодна жертва эта,

И заклинать того, кто глух и нем.

Не дай во сне иль наяву однажды

Тебя на миг увидеть лишь затем,

Чтоб не утолить моей извечной жажды...

Братьям по вере, принявшим христианство в далеком 301 году от Рождества Христова, выпал суровый крест изгнаний и мученичества. Столетие за столетием народ, вытесняемый с плодородных равнинных земель в горы, вырезаемый сотнями тысяч, учился терпению и труду. Будучи окруженным недругами, на кого может надеяться человек? Кому приносить жертву?

Для многих станет откровением тот факт, что на протяжении всей своей истории армяне никогда не поднимали оружие против русских.

Развал Союза изменил Россию, но еще больше изменил Армению. Беда, которая не приходит одна, привела с собой ужас декабрьского землетрясения 1988 года, а затем и войну. Войну, проиграть которую армяне не могли — настолько сильным в единении стал народ. Годы противостояния безоружных солдат против азербайджанского ОМОНа и советских войск, введенных Горбачевым с целью поддержания режима "особого управления”, ознаменовались погромами в Сумгаите и Баку, выселением армян из карабахских сел и непрекращающимися обстрелами Степанакерта.

В те времена на сопротивной стороне воевали русские... Разные русские... Были и такие, о которых вспоминают с благодарностью, как, например, о летчиках, бомбивших Мачкалашен. По словам Павла Аветисяна, старосты села, бомбы сбрасывали по окраине: "Самолеты нас бомбили. Ни в один дом не попали, будто нарочно. Думаем, это русские летчики были”. Были и те, которые по окончании службы в вооруженных силах переходили на сторону армян, были и казаки... Были такие, которые старались препятствовать резне и защищали и армян, и азербайджанцев. Но были и те, кто воевал "за азеров, за деньги”. "Русских солдат мы не осуждаем — они служили по приказу”.

В ночь на 9 мая 92-го карабахцы взяли Шуши, год спустя — Агдам, и постепенно война стала сходить на нет. Вокруг Арцаха образовалась территория безопасности, формально входящая в состав Азербайджана: пустынная, отчужденная земля, жить на которой особо не стремятся. "Чужого нам не надо” — слова, которые часто можно услышать в Армении. Казалось бы, разъяренный народ, исполненный обиды за насилия и убийства, будет мстить, не разбирая, но нет — в Агдаме нетронутой стоит мечеть.

Мертвым городам и селам, заброшенным домам не суждено вскорости подняться из руин; находиться на территории до сих пор небезопасно: земля, несмотря на деятельность HALO TRUST, насыщена минами, а те немногие, кто решается жить в подобных поселениях, обитают во времянках, без воды и электричества, ходят по земле с осторожностью и мечтают о хозяйстве в обустроенной деревне. У главы семьи Гарника (вернее, двух семей: жить, помогая друг другу, легче), живущего десять лет во времянке с буржуйкой посередине, планы перебраться в здоровое село осуществятся в следующем году: в Вазгенашене дают дом и землю. "Нормально жили. Красиво здесь было. Потом случилось все это. Зачем эта резня пошла?” — воевать не желали, но не воевать не могли. — "Когда взяли, подожгли их дома, они ушли. А зачем они нас резали? Тут агроном был, тринадцатилетнему мальчику горло перерезал. Суд был купленный, оправдать его собирались. Армяне узнали, сожгли его заживо”.

Память о войне еще долго будет держаться, взаимной нелюбви не один век. Вряд ли возможно искоренить исторические обиды, а то и ненависть враз, махом, по-советски грубо, как при Горбачеве.

Нынче в Армении тихо. Диаспора и благотворители строят дороги и гостиницы, в Арцах , пока помалу, приезжают туристы. В Гандзасаре стараниями Левона Айрапетяна восстановлен древний монастырь Ованеса Мкртича (Иоанна Крестителя), в усыпальнице которого по преданию хранится глава святого, готовятся к открытию первой в Арцахе семинарии. Диаспора значит для армян очень много: тот же Левон Айрапетян помимо монастыря в родном селе Ванк построил деревообрабатывающую фабрику, чем обеспечил работой местных жителей, строит новую школу. В Ванке на 1500 жителей 280 детей — цифра немыслимая для русского села, если не считать русское село Фиолетово под Дилижаном, где 35% населения составляют дети до 16 лет. Каждому новорожденному в Ванке от Левона Айрапетяна причитается подарок — 500 долларов.

Трудолюбию армян можно позавидовать: в сельских хозяйствах счет на коров, коз, овец идет на десятки, птицы без числа, в домах на столах свой сыр, хлеб, овощи, вино; разве что кофе, без которого армяне не могут жить, покупается в магазинах.

Русский язык не считается государственным, но входит в обязательную школьную программу. В Ванке с улыбкой рассказывают о народном "бунте”, возникшем после того, как чуть не отменили преподавание русского.

В Степанакерте русских до десяти процентов населения, в планах общины строительство православного храма. Пока же, по словам отца Минаса, настоятеля местного храма в Степанакерте, русские приходят молиться в небольшой храм Армянской Апостольской Церкви, находящийся в помещении городского театра.

Нынче в Армении тихо. Нет, Гюмри еще не оправился от содрогания земли, а в памяти Арцаха много отдано войне... Но мне бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь нарушил эту тишину... Елена Шуваева-Петросян, «Новое Время»