Analitika.at.ua. Это интервью с баронессой Кокс было опубликовано в "ГА" 11 лет назад – 7 апреля 2001 года. Мы решили вновь напечатать его с сокращениями сегодня, в день 20-летия страшной трагедии, произошедшей 10 апреля 1992г. в деревне Марага Мартакертского района.

Интервью Кэролайн Кокс, которая побывала в Мараге практически сразу после трагедии, - это поистине бесценные свидетельства очевидца последствий резни, подкрепленные сделанными в тот же день видео- и фотокадрами. Эти свидетельства и оценки остаются актуальными и по сей день, потому что до сих пор не даны адекватные оценки, а мир продолжает пребывать в неведении о совершенном злодеянии.

Безусловно, за последние 2 года в этом направлении сделано немало, в рамках реализуемого Центром информации и общественных связей аппарата президента РА проекта "Обыкновенный геноцид" снят документальный фильм и создан сайт maragha.org. Однако набирающая обороты политика армянофобии и фальсификации истории карабахского противостояния делают задачу обращения в международные правовые инстанции по вопросу Мараги, возможно, еще более настоятельной. И в этом смысле также интервью баронессы Кокс звучит сегодня более актуально.

- Леди Кокс, вспомните, пожалуйста, что вы увидели в Мараге в те апрельские дни 1992г.?

- То, что мы увидели там, не поддается описанию. Деревня была абсолютно разрушена, точнее, разгромлена. Люди хоронили погибших - вернее, то, что можно было хоронить: останки разрубленных и распиленных на куски тел, сожженных заживо и замученных. Некоторые были похоронены накануне, и мы произвели эксгумацию для того, чтобы заснять их на фотопленку, хотя понимали, как это трудно для армян.

На кадрах, сделанных в те дни в Мараге, запечатлены свидетельства происшедшей здесь ужасной резни: обезглавленные и расчлененные тела, останки детей, окровавленная земля и куски тел в тех местах, где азербайджанцы распиливали живых людей. Мы видели острые серпы с запекшейся кровью, которые использовали для расчленения, - наверное, их тоже надо было взять в качестве доказательств, но я просто не смогла сделать это. Убив таким образом жителей Мараги, азербайджанцы затем разграбили и подожгли село. Кстати, нам рассказывали, что после солдат сюда заявились и гражданские лица с чемоданами, завершившие грабеж. Мы увидели валявшиеся на земле некоторые из этих набитых добром сумок, которые мародерам не удалось унести.

Жители Мараги, которым посчастливилось убежать и спастись от резни, возвращались в село. Меня поразил тот факт, что вернувшиеся первым делом искали среди пепелищ родного дома уцелевшие фотографии погибших родных. То, что рассказали нам очевидцы, полностью совпадало с увиденным нами, и все это запечатлено на фотоснимках и видеопленке. Нападение произошло в 7 часов утра 10 апреля: вначале село обстреливали из артиллерийских орудий, затем вошли танки, следом - солдаты. И началась бойня.

В больнице соседнего села я поговорила с медсестрой, потерявшей своего сына и еще 14 родных. Невозможно было найти слова, чтобы утешить, и мы просто вместе плакали. Потом я спросила: могу ли помочь чем-нибудь? Мне казалось, что эта женщина должна была бы быть разгневана и озлоблена, но она всего лишь сказала: "Я работаю в этой больнице медсестрой долгие годы, я видела, как лекарства и медикаменты, привезенные вами, спасли и помогли людям. Все, что я хочу сказать: спасибо вам и спасибо всем, кто помогал нам в это тяжелое время". Меня это потрясло, и я считаю эти слова честью для себя, ибо не уверена, что смогла бы сказать так спустя буквально сутки после потери своего ребенка... Вечером того же дня мы встретились с Артуром Мкртчяном, тогдашним президентом Нагорного Карабаха. Со мной были западные журналисты, которые, к сожалению, не смогли побывать в Мараге, поскольку были на границе. И я спросила Артура: "Можете ли вы объяснить прессе, что произошло в вашем селе Марага?" Он ответил: "Не могу. - И добавил: - Мы, армяне, никогда не умели рассказывать о своих страданиях..."

У женщины, которая приветствовала нас, было столь умиротворенное и спокойное лицо, что я никогда бы не подумала, что она потеряла родных. Но после моего вопроса ее лицо резко изменилось, и она сказала: "Меня не было в Мараге в тот день, но я потеряла всех четверых своих сыновей, которые пытались защитить село и вышли с охотничьими ружьями против танков. Я просто не хочу обременять вас своими личными переживаниями. Сейчас я живу своими внуками, которых удалось вывезти из села".

- Вы часто встречаетесь с руководством Армении и НКР. Спрашиваете ли вы их, почему эти и множество других материалов не используются в ходе переговорного процесса, почему лжи и фальсификациям Азербайджана должным образом не противопоставляется правда о событиях этих лет? Почему до сих пор ни по одному из фактов не было обращения в международные суды по правам человека?

- Думаю, они могут и должны делать это. В случае с Марагой мы имеем абсолютно достоверные факты грубейших нарушений прав человека. Почему-то азербайджанцы делают громкие заявления и обращаются в международные инстанции по поводу событий в Ходжалу, где, как известно, все очень неоднозначно, а армяне, имея неоспоримые доказательства по Мараге, не делают этого. Если же говорить в целом, то я понимаю, конечно, особенность армянского менталитета - не выставлять свои страдания напоказ, но, с другой стороны, это очень важно использовать на международной арене. Между тем в западной прессе бывает отражена в основном только азербайджанская точка зрения.

Встретившись с министром Осканяном в палате лордов в ходе его визита в Англию, я спросила обо всем этом. Он ответил, что азербайджанские пресс-релизы годятся только для мусорной корзины и что посол Азербайджана имеет много каналов и возможностей распространять свою информацию, а армяне, мол, лишены этого. Но если наша небольшая организация – "Международная христианская солидарность - может и делает немало, почему ничего не делает государственная структура? МИД обязан найти возможности и пути довести правду о карабахских событиях до мировой общественности. "Голос Армении"