Analitika.at.ua. Первые переговоры по урегулированию карабахского конфликта, как известно, начались еще в годы арцахской войны. В рамках созданной с этой целью Минской группы ОБСЕ проводились встречи между конфликтующими сторонами. На встречах, состоявшихся в Риме в 1992-93 гг., принимала участие также карабахская делегация под руководством первого заместителя председателя Совета министров НКР Бориса Арушаняна. В ходе нашей беседы мы затронули как римские переговоры, так и вопросы, касающиеся нынешнего этапа переговорного процесса.

- Господин Арушанян, с высоты пройденных двадцати лет как Вы оцениваете те встречи, проведенные по урегулированию карабахской проблемы, в которых Вы не только принимали непосредственное участие, но и, как руководитель делегации, приняли на себя огромный груз ответственности? Как бы Вы охарактеризовали, скажем так, начальную карабахскую дипломатию?

- Она у нас сформировалась внезапно, по требованию политических обстоятельств. Я занимал должность первого заместителя председателя Совета министров НКР и в основном занимался экономическими вопросами. В особенно сложных условиях мы должны были обеспечить естественные условия жизнедеятельности для нашего народа. Блокада создала для нас новые сложности. Из Шуши постоянно обстреливали Степанакерт.

В конце марта 1992 года была создана Минская группа СБСЕ (ОБСЕ). В ходе совместного заседания министров ИД государств – членов СБСЕ, согласно  принятому решению был предоставлен мандат представителям 11 государств. Группа должна была заниматься мирным урегулированием карабахского конфликта. Итальянский дипломат Марио Рафаэлли был назначен координатором Минской группы, именно поэтому встречи проходили в Риме. Я принимал участие в первых четырех встречах. Во время начального этапа переговоров, с конца марта по начало июля, Арцах не был вовлечен в переговорный процесс. Принимала участие только делегация Армении. В то время Арцах был парламентским государством. Помню, делегация, возглавляемая исполняющим обязанности председателя Верховного Совета, которая должна была отбыть в Рим, вернулась из Москвы по совершенно непонятным для меня причинам. Факт состоит в том, что Арцах постоянно отказывался участвовать в переговорах. Так продолжалось до начала июля, хотя имели место обсуждения относительно участия карабахской делегации в переговорах. Часть официальных лиц, в том числе, и я сам, полагали, что участие карабахской стороны – необходимость, и мы должны представить четкую позицию, что позволит освободить делегацию РА от некоторых забот. Во-вторых, Азербайджан в международных структурах постоянно называл Армению агрессором, приписывая ей освобождение Шуши и Лачинского коридора. Нужно было противостоять этому. И, наконец, наш отказ от участия в переговорах означал бы, что мы испытываем чувство вины, наша борьба и требования несправедливы, поэтому мы уклоняемся от обсуждений. Другая часть официальных лиц была против участия Карабаха. Приверженцы этой точки зрения опасались, что страны-посредники могут навязать нам не выгодные для армянской стороны предложения. Они не представляли сути переговоров, проходящих в рамках Минской группы ОБСЕ, где действовал принцип консенсуса, и не было ничего обязывающего. В то время председательство ВС НКР высказалось категорически против участия нашей делегации. Лишь в конце июня, когда противник занял Шаумян и часть Мартакертского района, из Армении нам снова предложили принять участие в переговорном процессе. В ходе совместного заседания правительства НКР и ВС, в котором я лично не принимал участия, было принято решение направить делегацию под моим руководством в Рим, для участия в переговорах. У меня возник вопрос: почему должен ехать я, а не председатель Постоянной комиссии ВС по внешним сношениям, должность которого занимал Левон Мелик-Шахназарян? Объяснение состояло в следующем: он отказался. Я продолжал настаивать, что в этом случае подобное обязательство должен взять на себя председатель Совета министров Олег Есаян. Однако, мне сказали, что сочли нужным направить именно меня. Главным условием моего отъезда был отказ поставить свою подпись под документом, содержащим противоречащие интересам Арцаха формулировки. Мне также официально позволили вывезти семью из Арцаха.

- Какие условия предлагал противник в ходе четырех встреч, состоявшихся с Вашим участием, каким было отношение посредников, и каким образом всему этому противодействовала армянская делегация?

- Позиция Азербайджана состояла в следующем: перед подписанием соглашения о перемирии все армянские военные подразделения должны быть выведены из Лачинского коридора и Шуши. Эти районы должны быть возвращены Азербайджану, сторонами конфликта должны считаться Армения и Азербайджан, а вопросы, связанные со статусом Карабаха, не должны подлежать обсуждению. При этом не было сказано ни слова о карабахской проблеме.

До июля 1992 года, то есть, до появления делегации НКР в Риме, армянская делегация под руководством опытного дипломата Кристиана Тер-Степаняна, упорно противостояла давлению со стороны сверхдержав. В то время азербайджанская армия осуществляла широкомасштабное нападение и продвижение вперед, захватывая населенные пункты на севере Республики и в ее восточной части.

В подобной ситуации мы решили проявить жесткую позицию, предъявив наши условия. Делегация НКР в Риме должна была обладать правом вето и быть представлена если не в качестве делегации признанного государства, то, по крайней мере, иметь статус представителя властей Карабаха. В конечном счете, всем стало ясно, что односторонние уступки с карабахской стороны исключены, НКР готова продолжать войну, а Армения не бросит Карабах на произвол судьбы. Весной 93-го также выяснилось, что Турция и Азербайджан ошиблись в расчетах. Армения выдержала блокаду и тяжелую зиму, а войска НКР, заставив войска противника понести тяжелые потери в оборонительных боях, освободили населенные пункты, ранее захваченные азербайджанцами. С другой стороны, внутриполитическая обстановка в Азербайджане была нестабильной. Тогда Минская группа предложила создать «Пятерку» с участием руководителей России, США, Турции, Армении и Азербайджана, которая должна была провести рабочие обсуждения относительно спорных вопросов. Соотношение сил внутри «Пятерки» не было в нашу пользу. Позже мы узнали, что Турция была вовлечена в процесс по предложению США. Полагаю, была сделана попытка подчеркнуть ее роль в регионе и процессе урегулирования карабахского конфликта. Возможно, были также другие причины.

Делегация НКР выразила протест в связи с решением о вовлечении Турции в состав «Пятерки». Объяснение заключалось в том, что позиция этой страны явно пристрастна. Нашу позицию поддержали представители ряда других делегаций, в том числе, российской. Мы также настояли на внесении в повестку дня встреч обсуждение некоторых терминов, часто повторяющихся в документах, таких как «зона сопротивления», «зона военных действий», «заинтересованная сторона», «непостоянные военные формирования», «зарубежный военный состав», «избранные представители».

- В 1997 году Карабах выбыл из переговорного процесса. Не считаете ли Вы это упущенной возможностью?

- Я несколько раз выражал свое мнение по данному вопросу. Я считаю это одной из ошибок армянской дипломатии. Говорили, что это произошло по требованию Азербайджана. Я бы сказал, что Армения могла этому воспротивиться. Делегаты РА могли заявить, что в этом случае они тоже не примут участия в переговорах. Руководство Армении полагало, что можно посредством компромиссов договориться с властями Азербайджана и решить вопрос. Это было неверное представление. Азербайджан нес разрушительные потери на поле битвы, однако ни на миллиметр не отходил от своей позиции. До сегодняшнего дня они придерживаются подобной жесткой позиции в переговорном процессе. Им кажется, что с течением времени они достигнут такой мощи, что заставят решить проблему в свою пользу. Конечно, здесь присутствует также фактор Турции, подстрекающей Азербайджан к подобным мерам.

Опасность неучастия Арцаха я вижу в другом. Если стороны придут к соглашению относительно принципов, зафиксированных в Хельсинкском заключительном акте, это будет означать обозначение какого-то круга, в рамки которого будет втиснуто решение проблемы. Я убежден, что Арцах не согласится на это. Мы не можем позволить принятие решений, на 90 процентов противоречащих нашим интересам.

- Вы не считаете, что по состоянию на сегодняшний день в регионе сложилась гораздо более сложная ситуация?

- Конечно, с течением времени ситуация все более осложняется. Когда мы принимали участие в переговорах, позиции были более четкими. Было очевидно двуличное поведение России. Руководитель российской делегации Казимиров проявлял проазербайджанскую позицию. В ходе неофициальных встреч в Риме мы часто спорили с ними, пытаясь убедить, что позиция российской делегации противоречит интересам самой России. Однажды Казимиров рассердился и воскликнул: «Неужели вы лучше разбираетесь в интересах России, чем я?!». На начальном этапе, действительно, Россия проявляла более проазербайджанскую позицию, чем Запад. Сегодня ситуация сложнее. РФ относится к нам как к стратегическому партнеру, однако, с другой стороны, поддерживает Азербайджан. Следовательно, мы всегда должны иметь в виду, что в любой момент русские могут оставить нас, предать. Сегодня наша задача состоит в использовании возможностей этой страны, в первую очередь, военных и экономических.

Мы ни в коем случае не должны полагаться на русских, как армяне делали на протяжении веков. Напротив, мы должны играть на противоречиях, имеющихся между сверхдержавами. Словом, это очень сложная шахматная партия, в которой армяне должны совершать исключительно верные шаги. Усиление нашей страны должно стать сверхзадачей.

У нас также должна быть система гарантий безопасности, разработанная на нескольких уровнях. Первым уровнем являются сегодняшние достижения, второй уровень – региональный, то есть, участие Армении в процессе урегулирования, гарантии, предоставляемые с ее стороны, и третий – международные гарантии. Если мы подвергнем эти три уровня серьезному анализу, то окажется, что сегодня нам нечего отдать. Если от нас требуют сдать территории, следовательно, под угрозой оказывается безопасность первого уровня. А что мы получим взамен?

- Обратимся к теме римских переговоров. Какое они имели значение в процессе урегулирования карабахского конфликта?

- В 1993 году был подписан документ о мандате наблюдателей, которые должны были приехать в Карабах. Его обсудили в Риме. Это был первый документ, под которым была поставлена также подпись карабахской делегации, что означало фактическое признание нашего статуса. В течение года нам удалось достичь этого, тогда как на предварительном этапе переговоров, в июле 1992 года, обсуждались сроки выведения армянских войск из Шуши и Лачина. В Риме наша делегация, в состав которой входили я, Роберт Кочарян и Грант Хачатрян, была настроена весьма решительно. Мы сказали, что с трудом защищаем Степанакерт, а вы здесь обсуждаете сроки вывода войск из двух районов? То есть, оставляете Карабах в состоянии полной блокады, чтобы задушить народ? Вы этого хотите? Мы доказали, что Шуши и Лачин заняли карабахские, а не армянские войска. Следовательно, именование Армении агрессором не соответствует действительности.

В ходе четырех раундов переговоров, состоявшихся в течение года, нам удалось достичь признания НКР фактической стороной конфликта, во-вторых, оказать противодействие тенденциям именования Армении агрессором. Заставили Азербайджан в какой-то степени отступить от жесткой позиции. В ходе переговоров в Риме я убедился, что, если делегация из Армении, независимо от того, является ли она армянской или арцахской, проявляет политическую волю, четкую позицию, то она может добиться успеха. Другие государства стремятся быть беспристрастными в рамках принятых ими принципов. Если можешь доказать правоту своей позиции, они без всяких оговорок принимают ее. Не могут не принять, какой бы шум ни поднимала азербайджанская сторона. В данной связи не считаю лишним напомнить слова англичан об английском дипломате. Он ни перед чем не должен останавливаться на пути к цели. Выгонят в дверь – должен войти в окно, потому что не имеет права отступать. Если армянские дипломаты проявят подобный подход к проблеме, то есть, если государственный интерес будет вопросом жизни и смерти, мы достигнем многого.

- Последний вопрос. Каково будущее Арцаха в Вашем представлении?

- В сложнейшие, судьбоносные дни для нашей страны я был оптимистом. Как я могу не быть оптимистом сегодня? Посредством гибкой, умной дипломатии можно достичь успехов. Важнее всего – поддержание духа нашего народа на должной высоте. А для этого должны сохраняться принципы социальной справедливости. Рузан ИШХАНЯН, defacto.am