Analitika.at.ua. На днях ИА REGNUM опубликовало интересный комментарий азербайджанского эксперта Айдына Мелик-Мирзоева на мое краткое резюме по поводу вступления Азербайджана в ООН. Видимо, длинный и богатый демографическими данными комментарий уважаемого коллеги на мое сугубо правовое эссе представляет собой приглашение к публичной и заочной дискуссии. Однако поскольку заявленная тема дискуссии, а именно - проблема правопреемственности государства Азербайджан находится в правовой плоскости, я оставлю историко-демографическую часть на изучение историкам. Итак.

1. Непонятно, как может "не выдержать" критики мое утверждение о том, что Азербайджан, в отличие от Армении, стал членом ООН с применением принципа uti possidetis, если об этом было написано еще в 1992 году, причем без какого-либо моего участия. В моем первом комментарии был указан конкретный документ ООН (док-т S/23597, 14 февраля, 1992), подтверждающий, что Азербайджан стал членом ООН для "дальнейшего укрепления принципа универсальности", которое с очевидностью явилось выражением принципа uti possidetis. Повторюсь, в случае с приемом Армении (Резолюция 735 и док-т S/23496) ссылок на "принцип универсальности" сделано не было!!! Для более точного и не отягощенного пропагандистскими нюансами понимания разницы между Арменией и Азербайджаном в том, что касается членства в ООН, полезно читать упомянутые документы СБ ООН.

Мой оппонент пишет, что вопрос правопреемственности относится только к "традициям, политическому курсу и ценностям", тогда как оно не означает "отказа от территории". Это, конечно, своеобразное понимание норм и принципов международного права, к которому нам не привыкать. Тем не менее, основами международного публичного права являются не произведения из диппочты МИДа, не публикации экспертов, а источники, перечисленные в Ст. 38(1) Статута Международного суда ООН.

Итак, корифей международного права М.Шоу (Malcolm Shaw), ссылаясь на дело Немецкого федерального верховного суда Об уголовном преследовании шпионажа, пишет, что "проблема государственной правопреемственности является одним из самых спорных областей международного права" (p.863). "Правопреемственность государства может быть коротко определена, как смена одного государства другим в вопросах ответственности за международные отношения (данной) территории" (курсив мой) - повторяет М.Шоу (Ibid, p.864) вслед за Венской конвенцией о правопреемстве государств в отношении договоров от 1978 года. Таким образом, объявление о правопреемственности носит в себе сугубо практический смысл и нацелено на то, чтобы остальной мир знал, за какую территорию несет ответственность новообразованное правительство.

Конечно, если бы Азербайджан признал тогда себя правопреемником АзССР, то новому государству пришлось бы наверняка ответить за политику этнических чисток в Баку, Сумгаите, Кировабаде и в самом НКАО до сентября 1991 года.

2. Не будучи по призванию и специальности историком, я оставлю исторические дискуссии другим коллегам. Хотя конечно, вызывает чувство благодарности то, что мой уважаемый оппонент знаком с фундаментальным трудом Р.Ованнисяна. Предлагаю обратить внимание также на книгу А.Мелик-Шахназарова со звучным названием: "Нагорный Карабах: факты против лжи". Вместо экскурса в историю и демографию, обращу внимание оппонента на интервью директора общественного объединения "Азербайджанская Община Нагорного Карабаха" Б.Сафарова, данное одному из российских изданий на днях: "карабахцы-азербайджанцы... являются меньшинством по отношению к карабахцам-армянам в рамках Нагорного Карабаха".

К сожалению, г-н Мелик-Мирзоев грубо исказил смысл моего эссе. В моих комментариях не было ни слова о том, что Нагорный Карабах когда-либо являлся признанной частью независимой Армении после 1918 года. Другими словами, то, что Нагорный Карабах не входил в состав АДР совершенно и отнюдь не означает, что этот регион входил в состав Армении. Не хотелось бы еще раз возвращаться к истории с членством закавказских государств в Лиге Наций.

3. С точки зрения переговорного процесса и, особенно, разрешения конфликта, важна не общая история Армянского нагорья, но демографическая картина на момент возникновения текущего этапа конфликта. Такой является последняя всесоюзная перепись, которая, по всей видимости, лежит на переговорном столе: по официальным данным переписи 1989 г., население НКАО составляло 189 тысяч человек, из них армян - 145,5 тыс. (76,9 %), азербайджанцев - 40,6 тыс. (21,5 %).

В этом контексте важно другое: если будет принято такое компромиссное соглашение между конфликтующими сторонами, что проведение дополнительного референдума в Нагорном Карабахе станет необходимостью, то международное сообщество наверняка станет исходить из тех данных, которые имелись на момент начала вооруженного конфликта, т.е. на данные советской переписи 1989 года. Помимо пропагандистских по существу и псевдо-аналитических материалов, кажется, ни один конфликтолог всерьез не отрицал, что Карабах всегда был мультикультурным образованием (анти-армянская политика властей в Советском Азербайджане - тема для другой дискуссии), и, исходя из моих личных интервью с карабахцами, они неплохо ладили со своими азербайджанскими соседями. Только из-за политики бакинских властей совместная жизнь в НК стала невыносимой и невозможной. К сожалению, образ армянина как врага до сих пор культивируется бакинскими стратегами, хотя очевидно, что это ни к чему хорошему не приводит и не может привести вообще. Для более четкой иллюстрации анти-армянской политики еще Советского Азербайджана достаточно только показать демографические данные по Нахиджевану - ныне автономной республики в составе Азербайджана (под протекторатом Турции). Из 54.000 армян в 1916г. (признанной Мелик-Мирзоевом со ссылкой на книгу Р.Ованнисяна) на сегодняшний день там не осталось ни одного армянина, а армянское кладбище XIII века несколько лет назад было варварски превращено в стрельбище.

4. Создавая вполне искусственную дискуссию о том, что Нагорный Карабах должен был входить либо в состав АДР, либо Армении, азербайджанские историки совращают и нынешний формат конфронтации, возведя ее в ранг межгосударственного территориального спора между Арменией и Азербайджаном. Именно из этого ложного постулата мой коллега строит свой тезис о том, что в случае с самоопределением Нагорного Карабаха мы должны иметь дело с принципом территориальной целостности. Напомним, что это пропагандистское по сути утверждение Азербайджана так и не нашло своего подтверждения ни в резолюциях и заявлениях СБ ООН, ни в документах СБСЕ/ОБСЕ. На таком ложном постулате строятся только лоббируемые Азербайджаном резолюции в Генеральной Ассамблее ООН (которые поддерживают страны т.н. третьего мир, известные очень специфической политикой в голосованиях) и регулярно штампуемые резолюции Организации Исламская Конференция.

5. Распад метрополий и образование новых государств в современной системе международных отношений и в международном праве имеет два сценария. Первое - с согласия метрополии бывшая провинция получает право на внешнее самоопределение, а процесс государствообразования происходит или под мандатом ООН (как в Вост. Тиморе), или же другой региональной организации (EULEX и другие в Косово).

Вторым сценарием образования новых государств на основе применения права на самоопределение является т.н. право на remedial secession, которое практикуется в случаях, когда бывшая, условно говоря, метрополия практикует политику этнических чисток или, одним словом, массовых, грубых и систематических нарушений международно-признанных прав своих граждан. В таких случаях это угнетаемое население, чаще всего - отдельная этническая группа, получает право на создание собственного государства. Свежими примерами являются Юж. Осетия, Абхазия, НКР, Косово и Юж. Судан. Из этих образований, как известно, только Юж. Судан стал членом ООН, хотя членство в ООН, с правовой точки зрения, является необязательным атрибутом для государственности. Одним словом, для remedial secession согласия метрополии не требуется, более того, сам термин возник для иллюстрации причин самоопределения, которое как раз таки исключает добровольное согласие метрополии.

Возвращаясь к вопросу о правопреемственности, видимо, именно во избежание международной ответственности за этнические чистки против армянского населения в Баку, Сумгаите и других городах лидеры Азербайджана решили избавить себя от наследия АзССР и назвать себя правопреемниками АДР, даже не подозревая, что этим они отказываются от территориальных "приобретений" советского периода. Судя по удивлению г-на Мелик-Мирзоева, в Баку до сих пор этого не поняли.

6. В предыдущем комментарии речь шла о том, что единственным требованием к Армении в резолюциях СБ ООН являлось "использование своего влияния" на армян Нагорного Карабаха, и что Армения неукоснительно выполняет свое международное обязательство по мере своих политических возможностей. Во-первых, накладывая такое обязательство на правительство Армении, совершенно очевидно, что страны-члены СБ ООН не имели ввиду каждодневную работу правительства (!) Армении с каждым жителем Нагорного Карабаха по отдельности, но работу одного правительства с другим, пусть даже непризнанным! Ведь уполномоченный представитель этого же самого непризнанного правительства - "Командующий армией Нагорного Карабаха" впоследствии подпишет протоколы о перемирии в 1994 году.

И во-вторых: Армения в своих международных обязательствах пошла еще дальше и в 1998 году, в целях исключения дальнейших попыток Азербайджана торпедировать переговорный процесс, новый президент Р.Кочарян решил за столом переговоров с Азербайджаном на время (!) заменить власти Нагорного Карабаха. Понятно, что на фоне текущего провала этого формата и общего провала Мадридского процесса, это решение тоже должно стать предметом пересмотра, как в Армении, так и в кругах международных посредников.

7. О предполагаемом участии вооруженных сил Республики Армения в карабахской войне писалось немало. Действительно, в годы конфликта дипломатическая переписка из Армении, НКР и Азербайджана в рамках ООН удивляет своей активностью. Так как этот материал ограничен рамками, коснемся только эпизода с принятием первой резолюции 822. Итак.

В письме от 15 апреля 1993г. президент А.Эльчибей пишет генсеку ООН Б.Бутрос-Гали (док-т S/25603), что одними только карабахскими силами самообороны было бы невозможно осуществить оккупацию Кельбаджарского района, и из этого выводит, что оккупация стала возможной из-за "широкомасштабной агрессии Армении". Что ж, судя по реакции моего уважаемого оппонента, в Азербайджане этот вопрос все еще остается больной темой. Для другой части международного сообщества, в своих рассуждениях и особенно в обвинениях о совершении "преступления агрессии" базируются на резолюции СБ ООН, где Армения даже в качестве нарушителя регионального мира и безопасности никак не фигурирует.

В обсуждениях конфликта уже после принятия Резолюции 822 (30 апреля, 1993) только представитель мусульманского государства Джибути (государство Африканского рога) сослался на то, что карабахский конфликт является конфликтом между Арменией и Азербайджаном. Постоянный представитель Франции же, наоборот, заявил, что принятая резолюция "нацелена на разумный баланс" и признает не только локальный характер (!) конфликта, но также существование напряженности между Арменией и Азербайджаном (док-т S/PV.3205).

Видимо, говоря о "документально зафиксированных (фактах агрессии Армении)" со стороны независимых организаций мой оппонент ссылается на некоторые публикации в СМИ, которые азербайджанская дипломатия действительно исправно отправляла в Совет Безопасности во весь период активного конфликта (например, док-т S/25062), пытаясь повлиять на ход обсуждений и голосований по резолюциям. Хотя несмотря на такую гиперактивность, эти документы так и остались в архивах ООН только как дайджест СМИ, не больше.

Наверное, мой оппонент не в курсе, что, не сумев доказать прямое участие ВС Армении в войне, азербайджанские власти в начале 2009г. уже отказались от этой затеи и заказали группе видных зарубежных правоведов международно-правовой доклад об атрибуции (attribution - на англ.) действий властей НКР к Армении, которое тоже осталось без внимания международного сообщества.

Ованнес Никогосян - к.п.н., заведующий кафедрой Политических процессов и технологий Российско-Армянского (Славянского) университета, Ереван.