Analitika.at.ua. В конце ноября 1988 года мы выводили из «азербайджанской части» Гандзака прятавшихся там армян. Узнавали адреса, и выезжали на автобусе под охраной БТР-а, любезно предоставленного военным комендантом города генералом Поляхом, в охваченную жаждой армянской крови часть города. Однажды мы выводили из подвала девятиэтажного дома семью: родители и три ребенка – мал мала меньше. Старшая, девочка лет пяти, прильнула ко мне, крепко обняла, и даже в автобусе, рядом с родителями, не разжимала ручонки. Широко раскрытые огромные глаза ребенка, проведшего, в полном молчании (как бы турки не услышали) три дня и три ночи в темном сыром подвале, вместе с крысами, были преисполнены страха. Она не плакала, не издавала ни звука, только дрожала всем своим маленьким тельцем и все крепче прижималась ко мне. Не знаю, как ее звали, не знаю, где сейчас их семья, но очень надеюсь, что пережитый в подвале страх не одолел ее, и она выросла здоровой и крепкой.

Годы спустя, уже в конце девяностых, рассказал эту историю в Москве, моим хорошим знакомым. Реакция супруги приятеля была обычной для армянки: «Да. Тяжелая история. Но, думаю, их все равно не убили бы. Как можно убить детей?!» Тогда я ничего не ответил. Промолчал, ибо говорить что-либо не имело смысла. А перед глазами проносились виденные мной картины: разорванные взрывом артиллерийского снаряда маленькие дети в Степанакерте, вспоротый живот Анжелы, которую убитый там же муж вез в родильный дом, погибшие дети моего друга Альберта из Гадрута, истошный, звериный крик мужчины, бьющегося в конвульсиях над обезглавленным  телом двенадцатилетнего сына, вырезанная семья в Тоге… Откуда-то издалека до меня доносился голос супруги приятеля: «Мы всегда жили в мире. Между нами никогда не было вражды. Мои соседи… На работе у нас…»

Картины военных лет живо встали перед моими глазами в процессе чтения интервью народного артиста СССР Армена Джигарханяна азербайджанскому агентству Вести.аз. Тысячи, десятки тысяч обездоленных армянских беженцев, пешком, а зачастую и босиком, бредущих по горам, спасающихся от турецкого ятагана; прицельная стрельба азербайджанских артиллеристов по похоронным процессиям в Степанакерте; пухнущие от голода люди в блокадной столице Нагорно-Карабахской Республике…

О катастрофичной ситуации в НКР писали многие: российские интеллигенты, депутаты Европарламента, политические деятели разных стран, журналисты, просто неравнодушные люди. Однако лично я не припомню – буду рад ошибиться – голоса Армена Борисовича. Возможно, он не знал, что творится на его родине? Возможно, все эти годы был занят на съемках очередного фильма. Но я его не слышал. Может, еще и по этой причине я совершенно не верю в его высказывание в интервью, данном газете «Известия» после августовской войны 2008 года:  «Мне до сердечной боли жалко грузин». За грузин, как и за осетин и русских, переживать, конечно, можно и надо, но как может делать это человек, не переживающий «до сердечной боли» за породивший его народ? Не верил тогда, не верю и сейчас. Особенно сейчас.

Именно по этой причине интервью А. Джигарханяна азербайджанскому агентству не удивило. Вернее, не само интервью, а высказанные им мысли. Удивило отсутствие скабрезных выражений, Джигарханян в последнее время грешит этим, но в остальном, все нормально. Примерно, так, как и ожидалось. «Азербайджанцам и армянами быть рядом было интересно, комфортно», - говорит Джигарханян, а мне вспоминается судьба армян Нахиджевана, вытесненных из исторической родины.

Странно получается у А. Джигарханяна: «Пара неграмотных людей смогла разжечь костер на религиозной почве». Не буду вычислять, кто эти «пара неграмотных людей», но вот о том, что нагорно-карабахский конфликт разгорелся на религиозной почве, слышу впервые. Когда в 1988 году Облсовет Нагорного Карабаха обратился с просьбой исправить историческую ошибку и передать край в состав Армении, Азербайджан в ответ устроил резню армян в Сумгаите. Погромщики и убийцы этого города выискивали жертв не по религиозному, а по национальному признаку. Многотысячные толпы скандировали не «Смерть христианам» или «Аллах Акбар», а «Смерть армянам!» И комментировать эти события как межрелигиозные распри не только неправильно, но и неправда.

Надеясь, что перевранная в интервью «Капля меда» Туманяна является следствием некомпетентности журналиста, не могу не остановиться на ответе Джигарханяна на вопрос: «Хотели бы приехать в Баку?» «С великим удовольствием, - отвечает Армен Борисович, - Очень люблю Баку». А когда пораженный журналист уточняет: «Выходит, если пригласят, вы с удовольствием приедете…», - народный артист даже не дает ему договорить: «Побегу, не просто приеду, побегу. Это хороший город с высокой культурой».

В этом городе с «высокой культурой» в 1918 году вырезали свыше 30 тысяч армян, а в 1990 году, в самом прямом смысле, поедали армянскую плоть. В Баку, куда с удовольствием «побежит» Армен Джигарханян, по сей день на стенах армянская кровь, по улицам этого города ходят люди, убивавшие и насиловавшие беззащитных жителей армянской национальности, двухсоттысячное армянское население города было изгнано из города, который они любовно строили свыше ста пятидесяти лет. Армянское кладбище города совсем недавно было снесено бульдозерами, так как оно портило панораму из окон дома И.Алиева. В Баку, да будет это известно Джигарханяну, от культуры остались лишь построенные армянами дома.

Армен Джигарханян рассказывает о том времени, когда он вместе с Ереванским Русским театром ездил на гастроли в Нахиджеван и Нагорный Карабах. А мне вспоминаются наши воины, как во время отражения военной агрессии Азербайджана, так и сегодня. К ним ездили и едут молодые армянские артисты, устраивают для армянских солдат, денно и нощно охраняющих границу, концерты и представления. Что же мешало исполнителю роли Мхитара Спарапета, пусть откровенному неудачному, в годы войны посетить Армянских Воинов в Арцахе? Или хотя бы сегодня. Повидаться с армянскими воинами, поделиться с ними воспоминаниями, устроить импровизированную сцену и показать спектакль. Если ему мешал возраст, то можно было бы командировать более молодых артистов, хотя наш Сос Саргсян никогда не отговаривается возрастом. В годы Отечественной войны на фронт ездили лучшие советские артисты: воодушевляли солдат, поднимали им настроение.

В уже упомянутом интервью «Известиям» А. Джигарханян признался: «Я по натуре – клоун. Очень люблю шутку, хохму, укусить за зад кого-нибудь». Не скажу, что это – признак высокого интеллекта. Или искусства. Но, получилось, Армен Борисович. Укусили. Именно туда, куда любите кусать. Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН, Voskanapat.info