Турки и их книги по истории до сих пор не могут принять тот факт, что события 1915–1917 гг. было не чем иным, как организованным убийством армян. Возможно, потому, что так много убийц и грабителей были также и героями-основателями современной Турецкой республики.
Было бы наивно полагать, что Франция была мотивирована исключительно состраданием к армянам и их трагическому прошлому, когда проголосовала за признание резни армян в 1915 г. геноцидом. Сами турки часто говорят, что Франция должна сначала признать собственную вину в геноциде или преступлениях против человечности в Алжире, чтобы ставить в вину геноцид другим. Однако мотивы Франции не должны сами по себе быть причиной сокрытия того, что правящая Османская партия сделала с армянами в 1915–1917 гг.
Большая часть турецкой критики действий Франции была направлена на запутывание фактов, а не на собственно отрицание обвинений. Турецкая газета опубликовала следующие слова негодования: «Да будет донесено до мирового мнения: в прошлом мы наказали всех тех позорных отбросов, которые, будучи неудовлетворенными благами нашей земли, атаковали наши владения, жизни и честь турок. Мы знаем, что наши предки были правы и, если бы сегодня те же угрозы появились вновь, мы без колебания сделали бы необходимое». Данная вспышка негодования не является исключением – турецкая публицистическая полемика, представляемая как научный подход, также изобилует подобными выражениями.
Почему слово «геноцид» провоцирует такую ярость в Турции? Ведь турки могли просто признать массовые убийства, но при этом сказать, что они не были ответственны за них. Основатель современной Турции – Мустафа Кемаль Ататюрк – говорил на эту тему дюжину раз, он осуждал резню, которую называл позорной, и требовал наказания виновных. Лидеры тогдашней партии Ittihad ve Terakki («Союз и Прогресс»), организовавшие погромы, были осуждены в 1926 г., хотя и обвинены в разных преступлениях. Некоторые из них были казнены. То есть Турция просто могла бы выразить сожаление по поводу преступлений против армян и объяснить все тем, что они были совершены в Османской империи, а не в Турецкой республике.
В поисках идентичности
Одно из основных препятствий в публичном обсуждении является коллективная амнезия: потеря коммунальной памяти Турции происходит от притупления исторического самосознания турок по прошествии десятилетий. Ататюрк повредил линии, соединяющие людей с их прошлым. Каждое национальное государство с момента создания смотрит в исторические корни, на которых основывается легитимность. Если она не находит их, то она их выдумывает. Как отметил французский историк Эрнест Ренан «Забвение и даже исторические ошибки являются важными факторами создания нации». Создатель турецкой нации скрупулезно следовал этому правилу.
Перед турками возникла специфическая сложность: в течение столетий османского управления ислам постепенно стушевал все, что было связанно с турецкой идентичностью в коллективной памяти. Турки должны были отойти назад в предосманский период, чтобы найти недостающие идентичность и корни – через 600 лет исторической тишины.
С помощью серии реформ, таких, как западный стиль одежды, они попытались стереть следы недавнего прошлого, которое стало нежелательным, и с принятием латиницы в 1928 г., более или менее недоступным для молодого поколения, это стало возможным. Реальное прошлое было подменено официальной историей, написанной несколькими избранными специалистами. Официальная история стала единственным признанным источником. События до 1928 г. и летописи прошлых поколений стали закрытой книгой. Упоминание о прошлом стало зыбким, а пределы памяти, а также исторического сознания сузились до не более чем личного опыта отдельных людей и их ближайшего окружения. В этих обстоятельствах как можно ожидать от турка инициативы и открытого обсуждения турецкой истории?
К отсутствию исторического сознания добавилась другая веская причина, объясняющая турецкое поведение: история турецкого народа состоит из серии травматических шоков. Между 1787-м и 1918 гг. Османская империя потеряла 85% земель и 75% населения империи. За последнее столетие своего существования империя сильно деградировала: серия тяжелых военных поражений, премежающихся время от времени победами, привели к нежелательным перемириям с великими державами. Этот период непрекращающихся войн, похоронивших десятки тысяч человек, стал для турок эрой унижения и бесчестия.
Османская элита, раздавленная бременем славного прошлого и страдая отсутствием рефлексии и самооценки, видела в Первой мировой войне историческую возможность вернуть прошлое величие и восстановить национальную гордость. Эта иллюзия быстро исчезла. В атмосфере последовавшей обиды геноцид оказался возмездием против тех, кто был ответственен за ситуацию. Армяне заменили врага в лице великих держав и христианских народов империи. Османские лидеры использовали армян, чтобы расквитаться за то, что они не могли отомстить кому-либо еще. Именно поэтому они настаивали на представлении новой республики как ренессанса или даже как абсолютного начала. Их лидеры не просто смыли этот период травмы, переписав историю и переделав новую национальную идентичность. Именно этим объясняется чувствительность к любым упоминаниям об армянском вопросе. Турки еще не смогли построить идентичность, стертую старой травмой.
Республика, замешанная в преступлении
Связи между образованием республики и армянской резней также были сделаны предметом табу. Лидеры, связанные с республикой, неоднократно выступали по данному вопросу. Известный член партии Ittihad ve Terakki, Халил Ментесе (Halil Mentese), сказал: «Если бы мы не очистили восточную Анатолию от армянского ополчения, которое сотрудничало с русскими, образование нашей республики было бы невозможным». На первом заседании Национальной ассамблеи, темaми выступлений были следующие слова: «Мы взяли на себя риск быть уличенными в убийстве, чтобы спасти отечество». Другой член ассамблеи сказал: «Как вы знаете, вопрос депортаций спровоцировал реакцию всего мира и получилось так, что мы выглядим убийцами. Мы знали, до того как начали эти действия, что будем предметом злости и ненависти всего христианского мира. Почему мы позволили, чтобы нас называли убийцами? Почему мы взяли на себя такую большую и рискованную задачу? Потому, что мы должны были сделать то, что было необходимо для сохранения трона и будущего нашей страны, которое в наших глазах было болеe ценно и свято, чем наши собственные жизни».
Со временем эти слова в некотором роде храброго подтверждения того, что республика была образована на геноциде, были подавлены официальной историей: антиимпериaлизм и уважение к силам Kuvay-i Milliye (войска первого сопротивления во время войны за независимость) стали неотъемлемыми компонентами национальной идентичности. То есть дух Kuvay-i Milliye стал символом антиимпериaлистской идентичности для всех молодых поколений революционеров в Турции 1960-х. Страх увидеть крушение этих установок – важная причина для Турции отрицать дебаты по армянскому вопросу. Они опасны в смысле разрушения моделей, которые объясняют Турцию и мир. Дебаты по вопросу o геноциде покончат с представлением того, что государство было продуктом скорее нe антиимпериaлистической войны, а войны против греческих и армянских меньшинств. Тогда станет ясно, что значительное число солдат Kuvay-i Milliye, почитаемых сегодня как героев, либо непосредственно участвовали в геноциде, либо нажились на грабеже армян.
Перед самым окончанием Первой мировой войны планы по отступлению и организации национального сопротивления в Анатолии были уже разработаны на случай поражения. В 1918 г. эти планы были реализованы. Организации позади национального сопротивления, такие, как Mudafaa-i Hukuk («Общество защиты прав») или Reddi Ilhak («Отрицание разделения») были основанны согласно указам Талаата, министра внутренних дел в 1913–1917 гг., и Энвера, министра обороны, и приказам Комиссариата, который они возглавляли. Эти структуры были организованы в регионах, где существовала возможная греческая или армянская угроза.
После соглашения о капитуляции, подписанном с британцами 30 октября 1918 г. в Мудросе (Греция), первые 5 комитетов сопротивления были организованны среди меньшинств: 3 против армян и 2 против греков. Их основатели были членами партии Ittihad ve Terakki, часть из которых разыскивалась британцами за соучастие в геноциде. Одной из множества задач Комиссариата было их сокрытие и поиск убежища для них в Анатолии. Комиссариат, таким образом, стал символом, объединяющим геноцид армян и сопротивление в Анатолии.
Страх мести
Между новообразованной республикой и геноцидом существовала и другая связь. Она проявилась в виде нового класса, обогатившегося на геноциде армян. Этот класс превратился в социальную базу национального движения. Ведущие кланы, или «видные деятели», которые разбогатели на грабеже, опасались, что армяне вернутся и попытаются отомстить. Именно это произошло, кстати, в районе Чукурова (Cukurova), хотя выжившие армяне возратились с оккупационными войсками и вернули то, что принадлежало им. Поэтому естественным образом «видные деятели» влились в освободительное движение и даже стали организаторами этого движения в некоторых местах. Некоторые из них были близки к самому Мустафе Кемалю, например Топал Осман, который позже возглавил его личную гвардию. Меры, принятые правительством старого Константинополя (Стамбула) 8 января 1920 г. по реституции армянской собственности, были отменены 14 сентября 1922 г. Новое правительство в Анкаре, которая стала столицей республики в октябре 1923 г., осознало необходимость удовлетворять интересы тех, кто основывал Турецкую республику.
Существует также третья связь между геноцидом и республикой: некоторые организаторы и высшие чиновники первых бригад Kuvay-i Milliye в районах Мармары, Эгейского и Черного морей значились в списках военных преступников за участие в погромах и резне. При организации освободительного движения Мустафе Кемалю активно помогали члены партии Ittihad ve Terakki, которых также разыскивали за преступления против армян. Позднее они получили самые высокие должности.
Сукру Кайя (Sukru Kaya), министр внутренних дел и генеральный секретарь Народной республиканской партии (Cumhuriyet Halk Partisi, CHP), основанной Мустафой Кемалем, отвечал за расселение иммигрантов (из Кавказа и Балкан) и кочевых племен во время депортаций. Эта должность сделала его официальным лицом, ответственным за организацию депортаций. Германские консулы записали слова Сукру Кайя: «Мы должны уничтожать армян».
Мустафа Абдулхалик Ренда (Mustafa Abdulhalik Renda) был перфектом Битлиса во время резни. Германский консул Реслер описывает, как он «без устали принялся за уничтожение армян». Вехип Паша (Vehip Pasha), коммандующий третьей армией, объяснил в своем отчете, написанном в 1919 г., как во время войны (после февраля 1915-го) Ренда сжигал тысячами живых людей в районе Муша. Позже он стал министром и президентом Национальной ассамблеи.
Ариф Фейязи (Arif Fevzi), задержанный на Мальте (заключенный под №2743) за прямую организацию резни армян в Диарбекире, был министром с 1922-го по 1923 г. Али Ченани бей (заключенный под №2805), лично нажившийся на геноциде, был министром торговли с 1924-го по 1926 г. Трусту Арас, член санитарной комиссии, отвечавшей за захоронения убиенных армян, занимал высокие должности в Анкаре: он был министром иностранных дел с 1925-го по 1928 г.
Таким образом, Мустафа Кемаль использовал людей из партии Ittihad ve Terakki, которых союзники разыскивали за преступления против армян и греков, а также «видных деятелей», которые присоединились к национально-освободительному движению из страха мести со стороны этих двух меньшинств. Для членов партии, особенно тех, кто непосредственно участвовал в геноциде, будучи в составе специальных организаций, участие в войне за независимость было актом самосохранения. Их выбор лежал между сдачей союзникам и тяжелыми вердиктами, вплоть до смертной казни, и подключением к организации сопротивления. Фалих Рифки Атай (Falih Rifki Atay), близкий друг Мустафы Кемаля, так резюмировал ситуацию: «Когда в конце войны британцы и их союзники решили спросить с руководителей партии Ittihad ve Terakki за резню армян, все, кто мог иметь проблемы, взялись за оружие и присоединились к сопротивлению».
Эти факты облегчают понимание вопроса, почему геноцид стал табуированной темой. Признание фактов о том, что среди героев, которые спасли страну, были убийцы и воры, могло иметь разрушительный эффект. Отрицание – более легкий путь для тех, кто опасается встряски для веры турков в республику и национальную идентичность. Но есть и третий путь – во имя демократических ценностей страна могла бы дистанцироваться от прошлого.
Танер АКЧАМ, журнал «Ле Монд Дипломатик» (Le Monde Diplomatique), сентябрь 2001 г.
|
