Армин Вегнер, человек, ставший свидетелем страшных событий, происходивших в Османской Турции, в результате которых погибло около двух миллионов армян. Вегнер Армин Теофил (Wegner Armin) (1886-1978) – немецкий поэт, писатель-антифашист. В 1915-1916 находился в Месопотамии в качестве офицера санитарной службы в армии генерала фон дер Гольца. Одновременно был военным корреспондентом нескольких немецких газет. В период пребывания в Турции Вегнер стал очевидцем геноцида армян. В отличие от многих немецких военнослужащих, которых резня армян абсолютно не волновала, Вегнер тщетно пытался обратить внимание общественности Германии на эти зверства: выступал с публичными лекциями в городах Германии, рассказывая о страданиях депортированных в пустыню армян, демонстрировал фотографии. Снимки Вегнера – одно из самых серьезных доказательств того, что события в Османской Турции были четко спланированной и хорошо организованной акцией, направленной на полное уничтожение армян как нации. В 1919 году Вегнер написал свое известное открытое письмо президенту США Вудро Вильсону, добиваясь наказания преступников, организовавших геноцид армян. Поднял вопрос об оказании моральной и материальной поддержки уцелевшим жертвам, требовал возвращения в христианскую веру тысяч армянских женщин и детей, насильственно обращенных в ислам, права на возвращение в родные очаги и компенсации за потерянное имущество. Автор ряда исторических очерков и рассказов, посвященных трагической участи западных армян («Дорога без возврата», «Армениада», «Армянской матери» и др.). После прихода к власти Гитлера Вегнер развивает антифашистскую деятельность, выступает против преследований евреев, написав открытое письмо Гитлеру, за что его арестовывают и подвергают пыткам. Бежав из заключения и чудом уцелев, Вегнер обосновывается в Англии, а после окончания Второй мировой войны – в Италии.

О гибели армян в пустынях Месопотамии...

Армяне стали жертвами этой войны. Когда турецкое правительство весной 1915 года приступило к осуществлению своего чудовищного проекта уничтожения двух миллионов армян, никто не помешал мрачным тиранам Турции в осуществлении тех мучительных истязаний, которые могут сравниться лишь с действиями обезумевшего преступника. Так они погнали целый народ – мужчин и женщин, стариков и детей, беременных женщин и грудных младенцев – в пустыни Аравии с единственной целью обречь всех на голодную смерть...

Из родных мест, где армяне жили более двух тысяч лет, со всех концов Империи – от скалистых ущелий горных районов до берегов Мраморного моря и пальмовых оазисов юга – они были изгнаны в эти безлюдные пустыни. Оправдывать это необходимостью предоставления им новых мест жительства является, конечно, издевательством над человеческими чувствами. Мужчин истребляли в массовом порядке, группами связывали друг с другом цепями или веревками и сталкивали в реку или сбрасывали со скал. Женщин и детей продавали на публичных торгах, стариков и подростков смертоносными ударами палок гнали на принудительные работы. Не довольствуясь тем, что навсегда загрязнили свои руки, лишив народ своих вождей и депутатов, они (турки) стали днем и ночью гнать к смерти полунагих людей, поднятых прямо с постели; разграбили их дома, предали огню их села, разрушили или превратили в мечети их церкви, угнали весь скот, захватили все повозки; они вырывали кусок хлеба из рук своих жертв, снимали с них одежду, срывали украшения. Должностные лица, офицеры, солдаты, кочевники соперничали друг с другом в кровавых оргиях: силой вытаскивали из приютов молодых девушек-сирот для удовлетворения своей животной похоти, били дубинками беременных женщин и умирающих, которые с трудом волочили ноги до тех пор, пока они не падали замертво, превращая дорожную пыль в кровавое месиво. Проходящие по этим дорогам путешественники в сторону отводили глаза, полные ужаса, от этой движущейся массы, гонимой дьявольской жестокостью; отворачивались, чтобы не видеть зарытых в навозные кучи постоялых дворов новорожденных младенцев и дорог, покрытых множеством отрезанных рук мальчиков, обращенных в мольбе в сторону своих палачей. Караваны армян, состоящие в начале высылки из своей родины, Западной Армении, из тысяч людей, в момент прибытия в окрестности Алеппо насчитывали всего лишь несколько сотен, в то время как поля были покрыты опухшими, почерневшими, отравлявшими зловонием воздух трупами, обнаженными и изнасилованными телами. Многих, связанных попарно, бросали в Евфрат на съедение рыбам. Иногда жандармы, насмехаясь над несчастными, сыпали в дрожащие руки изголодавшихся людей немного муки, которую они с жадностью вылизывали только для того, чтобы продлить свою агонию. Даже у ворот Алеппо высланным не дали передохнуть; исходя из непостижимых, необоснованных соображений, эти предельно поредевшие группы людей, босых, изнуренных и обессиленных от лихорадки и других болезней, перегоняли за сотни миль под палящими лучами солнца через каменистые ущелья и непроходимые холмы к полутропическим болотам – в объятия смерти. Здесь они и находили свой конец – убитые и ограбленные курдами и жандармами: расстрелянные, повешенные, отравленные, удушенные, заколотые кинжалом, погибшие от жажды и холода, скошенные эпидемиями, утопленные, замерзшие, оставленные на съедение шакалам...

Дети, исходя слезами, умирали, мужчины бросались со скал, матери бросали своих младенцев в колодцы, беременные женщины с песней кидались в воды Евфрата; они умирали всеми земными смертями, смертью всех времен...

В разрушенных караван-сараях несчастные лежали среди полусгнивших трупов без помощи и сострадания, ожидая своей неминуемой смерти, ибо сколько же можно было влачить жалкое существование, разыскивая зерна в лошадином навозе или питаясь травой?! Но все это лишь незначительная доля того, что я видел сам, что мне рассказывали мои знакомые и путешественники или что я слышал из уст самих высланных...

Крик с Арарата.

Всем правительствам народов-победителей.

Глас в Раме слышен, плач и рыдание, и вопль великий;

Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет”.

Матфей, глава 2

Вы, слуги народов!

С гор Малой Азии снова доходят до нас отголоски ужасов. С момента, когда правительство младотурок приняло жестокое решение уничтожить население Армении, словно саранчу, ни на минуту не прекращались бури, повергшие эту страну в огонь и смывшие ее кровью. Последние беженцы были мошеннически лишены последнего клочка земли, и все те, кто стал невольным свидетелем этого опустошения, должны вновь содрогнуться от жутких картин жестокости, которые, подобно кошмарному сну, будут вечно тревожить человеческую душу. Что же сделали победоносные державы Запада, чтобы защитить от полного уничтожения этот маленький народ, истязаемый за свои веру и дух? Разрешите мне Вам, главам этих государств, напомнить о громких обещаниях и поручительствах, которые Вы давали миру во время войны. Разрешите мне напомнить еще раз Вам и всему миру слова Клемансо, Премьер-министра Франции, обращенные к Армении 14 июля 1918 года, что союзные правительства всегда будут считать своим долгом заботиться о судьбе этой страны согласно законам человечности и справедливости. А разве воздух не наполнен еще громкими словами Пуанкаре, с которыми он обратился к патриарху армян в Киликии – словами, которые так быстро стерлись из его памяти? Ллойд Джордж, Роберт Сесил не замедлили последовать его примеру; а ведь каждый из них подписал не одно воззвание за свободу Армении! Бриан, Дешанель, Орландо, Соннино, Вильсон – так много громких имен, которые, подобно параду великолепных мундиров, проносятся мимо нас, оставляя позади грохот пустого эха в разочарованных душах.

Результатом таких торжественных клятв, следовавших одна за другой, явился священный крестовый поход?! Новые грабежи, голод, резня следовали за кровавыми событиями войны в Караклисе и Александрополе, в 1921 году – ужасы Памбага, Сасуна, в 1922 году – последняя резня и насильственные переселения в области Ангоры. Не выполняется ни один пункт Севрского договора; не выполняется даже теми, кто навязал этот закон турецкому народу, причем выполнение договора угрожает судьбе Турции не меньше, чем судьбе Армении его невыполнение! За уничтожением армянских и сирийских христиан следует уничтожение греческого населения, подобно тому, как когда-то турецкая администрация проводила уничтожение собак в Константинополе, которых доставили на одинокий остров в море, где они погибли от голода и жажды. Смирна сожжена дотла. Блистающий город на Средиземном море, богатство и сокровища, которые накапливались столетиями в результате прилежания и труда христиан, ныне – дымящийся холм из пепла. Как враги Армении, которые являются также и врагами человечества, стараются с достойным сожаления упорством убедить нас в том, что остатки этого народа сами лишили себя последнего добра и прибежища, оставшихся им после ужасных разрушений войны. Не означают ли леденящие кровь сообщения английских и американских путешественников то, что банды мракобесов и здесь играют в свои дьявольские игры, пользующиеся одобрением варварской власти, и постоянно призывают на помощь стихийные бедствия, чтобы скрыть последствия своих преступлений? Но если даже все это и верно, то как это доказывает вину тех, кого убили, повесили, уморили голодом в тюрьмах? Нет, грудные дети и матери невиновны, виновата их кровь. Именно это превратило их в мишень для жестокой ненависти их преследователей. Такую охоту на толпы беглецов в горящем и оккупированном врагами городе не может себе представить обычное человеческое воображение. Джон Клейтон, корреспондент «Чикаго Трибюн», описывает этот ужас: «Непостижимые сцены разыгрывались на улицах и в доках. Новая жизнь рождалась на камнях набережной или на толстых досках портового мола. Одна женщина, тяжелый час которой настал тогда, когда она с трудом прокладывала дорогу к лодке, которая должна была увезти ее, притискивается через ворота с новорожденным в руках, а двое маленьких детей цепляются за ее подол. Сразу после этого ее, вместе с маленьким семейством, поднимают на борт корабля. Но ее мужа, который находится в призывном возрасте, берут под арест, чтобы позже отослать вглубь страны. Другой, с больной женой на спине, был задержан у последнего шлагбаума. Он кладет свой груз на камни набережной и просит дежурного турецкого офицера пропустить его. Взглядом ужаса искажается лицо женщины, которую два английских матроса доставляют на борт на носилках из парусины, в то время как ее муж присоединяется к другим заключенным. С увеличением потока людей усиливается паника. Дети спотыкаются, падают, и их затаптывают до смерти. Барьеры закрываются на одну минуту, пока подходит другой корабль. Крик ужаса вырывается из толпы, готовой к наихудшему; им кажется, что ворота спасения могут навсегда закрыться». Наши глаза, пробегающие по этим печальным строкам, не рискуют следовать за ними до конца. Мы видим людей, которые, обезумев от ужаса, толкают друг друга в воду, видим море, полное утопающими, которые плывут за кораблями, напрасно пытаясь спастись, и их окоченевшие тела прибой выбрасывает на берег. Ночь, покрытая огненными пятнами, воет от ужаса, из горящих домов выскакивают мужчины, женщины и дети, чтобы попасть с распростертыми руками в ужасные объятия пулеметов. Крик убиваемых сквозь мрак доходит до тишины европейской ночи, и все это сопровождается тем глубоким молчанием, которое еще хуже, чем крик, предшествующий ему. Нетрудно представить себе, что имело место в глубине страны, и все это происходило в присутствии европейских кораблей, перед глазами их войск. Куда гнали бесчисленные толпы через ущелья гор? Что стало с людьми, отобранными для принудительной работы на улицах, которым не разрешалось иметь крышу над головой, и им отказывали в пище, когда они были больны, чтобы поскорее они умерли? Из берегового песка рек собаки выкапывают искромсанные тела, и дневник, который вел доктор Вард для американского общества помощи об этих событиях, каждой своей страницей похож на таблицы учета в скотобойнях наших больших городов, в которых подсчитывается забитый скот. Джон Клейтон рассказывает в другом месте своего сообщения о прекрасном поступке молодого турка, который вопреки жестокости своих соплеменников взял под защиту больного беглеца. И добавляет: «Если весь мир будет содрогаться в смертельных конвульсиях, надо думать о маленьком поступке каждого, если не хочешь сойти с ума». Ах, это голос любви, который, несомненно, живет в глубине души этого народа, но который всегда нас обманывал, когда мы ему верили, и который снова должен обмануть нас, пока этот народ находится под жестокой рукой ислама, отдан во власть толпы диких карьеристов, не знающих никаких законов, кроме гнусного страстного влечения к власти и богатству. Поэтому это скорее не ярость турецких армий, родину которых корыстный Запад не менее сильно желает расчленить, чем Турция Армению, и которые взволнованы ужасным отступлением греческой армии – а позиция цивилизованных государств мира, которая нас возмущает. Это – Европа, которая постоянно пытается заменить одну несправедливость другой и не скрывает своей радости по поводу этой победы, одержанной ценою крови десятков тысяч невинных женщин и детей, Европа, которая предпочитает вести ростовщическую торговлю с их мучителями, чем спасти остатки изгнанного человеческого племени от гибели. Вот как государства-победители Запада выполняют свои торжественные обещания?! Недостаточно того, что Вы, называющие себя мудрыми слугами своих народов, принуждали во время войны истекающий кровью армянский народ стать добровольцами, Вы еще мешали молодой армянской республике дать приют избежавшим резни беженцам, Вы допустили, чтобы несовершеннолетних детей выбрасывали из американских сиротских приютов, чтобы уничтожали остатки населения Вана, далекого от того, чтобы стать опасным для правительства Ангоры, скорее всего оно играло роль вьючных животных для своих турецких господ. Франция, занявшая Киликию только потому, что ей нравились ее плодородные равнины и хлопок, по Ангорскому договору отдала Турции на произвол снова эту провинцию, то ли из-за нефти, то ли из-за каких-то других выгод. 150 тысяч армян, которые, поверив на слово Французской республике, вернулись туда, снова были переданы своим прежним мучителям. Когда же, наконец, и у Вас проснется сознание того, что мировые ценности не взвешиваются на весах мелких торговцев, чтобы также и в Вашей крови заговорил голос: «Не нефть, не хлопок, а человек!» Разве не та же самая Франция неоднократно объявляла всему миру, что она совершила прошлый поход только для того, чтобы защитить свободу малых народов? Где же свобода малых наций? Ах, враги мои, как нам стыдно перед таким голым цинизмом и гнусной болтовней? Разве не сама Франция поставляла Турции оружие, которое стреляло и в сердце Армении, разве не Англия снабжала кораблями, которые высадили греческое войско на побережье Малой Азии? А Америка, та страна, на которую возлагалась надежда стольких преследуемых наций, было ли для ее парламентов и государственных деятелей глубокое страдание этого народа больше, чем желанный призыв к войне, его окровавленный саван больше, чем окрашенная тряпка, которой они водили перед своими собственными обманутыми народами, как перед мирно пасущимся быком, чтобы поднять их на борьбу за правое дело? Как охотно хотели бы мы, которые никогда не желали торжества плохого, увидеть на Вашей стороне победу справедливости, а находим ложь и алчность там, где Вы осмелились назвать себя совестью мира! Вы, повелители Запада, не можете оправдаться тем, что не могли предвидеть кровавые последствия, вызванные Вашим эгоистичным поведением. Когда отчаявшаяся и сокрушенная Германия впервые допустила то преступление, то народы мира вскрикнули, полные возмущения от такого безответственного равнодушия. Что же сделали Вы, руководители государств-победителей? Должны ли мы при виде все новых ужасов поверить в то, что справедливость навсегда исчезла с лица земли и что страны Запада сами себя осудили?

Вы, в распоряжении которых находятся войска и земные богатства, можете высмеять чувства тех, кто борется за счастье отверженных. Это не может ввести в заблуждение тех, кому врожденное чувство говорит, что жалость душевная назначила их судьями над властью и что их отчаявшимся и слабым языком говорит сам глас народов. Если после этой войны и была какая-либо страна, достойная сочувствия всего мира, то ею является Армения и ее судьба. На границе между Ближним Востоком и Западной Европой, у подножия тех гор Кавказа, которого история назвала мостом народов, еще с давних времен на долю этого народа выпала героическая задача быть посредником двух культур. Эта задача, такая же роковая, как и этот народ, окруженный восточными варварскими ордами, оказала решительное влияние еще с ранних веков на культуру Запада. Это печальный и постыдный акт глубокого распада Европы, когда мы позволили превратить в пустыню именно эту страну, а ее жителям, изгнанным из своих очагов, влачить жалкое существование под чужим небом. Ненависть и безрассудство разрушили мост народов, потрескавшиеся опоры которых торчат из болота разложения. Но даже если после стольких разочарований Армения больше и не ждет, что мирные переговоры относительно стран Востока, для обсуждения которых уже во второй раз собрались державы мира, принесут ей удовлетворение, она все равно не прекратит верить в свое освобождение. Потому что для тех, кто с такой ревностной любовью привязан к своему родному клочку земли, кто даже в свой смертный путь в пустыню нес с собой горсть родной земли, чтобы, умирая, положить на нее свою голову, родина всегда будет придающей им силу матерью, даже если она раскрывает свой пропитанный кровью подол, чтобы из его глубины выпустить новые ростки. С верой прикованы взгляды последних остатков этого несчастного народа к вершине Арарата, на которую когда-то голубь Ноя доставил оливковую ветвь. Но вина и ответственность навсегда останутся за Вами, главами государств-победителей, на Вашей совести и совести всех высоконравственных народов, если Вы допустите, чтобы вода смерти еще раз начала подниматься вокруг него, чтобы раз и навсегда схоронить его блестящую вершину в море крови.

Ноябрь 1922 г.