Analitika.at.ua. Карабахская проблема, с самого начала постановки данного вопроса как политического, обрела международное значение, независимо от того, как это воспринималось всеми сторонами конфликта. Каждая из внешних заинтересованных сторон, прежде всего, Россия, пыталась извлечь полезные последствия для себя, предпринимая инициативы, направленные на всяческое игнорирование права армянского народа, что становилось время от времени главным приемом и подходом великих держав.

США и ведущие европейские государства, а также европейские структуры, стремящиеся сориентировать все государства Южного Кавказа в западном направлении, считали, что «избавленная» от карабахской проблемы Армения в более скором режиме окажется в русле политики Западного сообщества, в наиболее общем представлении.

Россия заняла наиболее нерезультативную позицию, пытаясь, используя карабахский конфликт, поддерживать максимально равноудаленные отношения с Арменией и Азербайджаном. США и их партнеры формировали свою политику в Южном Кавказе, исходя из двух составляющих – достижение геополитических и геоэкономических предпочтений, и этот период становления американской стратегии был наиболее неприятным и довольно сложным для Армении, так как она выпадала из стратегических интересов США и НАТО.

Постепенно становилось понятным, что Армения должна дождаться наиболее благоприятного периода, но при этом, необходимо было активно действовать, но этого не произошло. Более благоприятный период наступил, когда США и НАТО, а также Россия завершили «поиск» и «эксперименты» по выстраиванию своих позиций в регионе Черного моря – Кавказа – Каспийского моря. Данную ситуацию трудно назвать стагнацией, напротив, процессы в регионе весьма динамичны, и возникают новые сюжеты и сценарии. Но, тем не менее, события утрачивают свою драматичность, что, прежде всего, объясняется «стабилизацией» американского военно-политического присутствия и большей определенностью в интересах и намерениях США в регионе Южного Кавказа.

Ко второй половине 2000-х годов США распределили функции и задачи, определенные для государств Южного Кавказа, причем, не только для Грузии, Армении и Азербайджана, но и для Абхазии, Южной Осетии и Нагорно-Карабахской республики. Все эти субъекты имеют сейчас свои задачи, которые вписываются в региональную стратегию США. Грузии приданы транзитно-сервисные функции, и видимо, она интересна только в этом аспекте, и даже военное базирование не станет функцией этой страны. Азербайджан – это нефтяная «бочка» и площадка для военного базирования, но не чрезмерно масштабного значения. Возможно, Грузии и Азербайджану придается функция «сдерживания» экспансии России, но не как основная задача.

Армении приданы задачи поддержания военно-политического баланса сил в регионе, а также «сдерживания» региональной экспансии Турции. Три других небольших государства региона играют роль не менее важных участников региональной игры, внося определенные векторы в противоречия и конфликтность.

США поняли, что государства Южного Кавказа не «расположены» участвовать в более-менее значительных военных операциях или предоставлять свою территорию для осуществления данных задач, например, в отношении Ирана. Возможно, в связи с этим США несколько утратили интерес к региону, но это произошло, прежде всего, в связи с пересмотром тактики и стратегии в отношении не только Южного Кавказа, но и Центральной Азии.

Южный Кавказ, в определенном смысле, утратил свое значение для политики и интересов США, выполняя подчиненную роль в обслуживании задач США в Центральной Азии. Данные обстоятельства привели к утрате внимания к Грузии, которая отчаянно потеряла надежды на актуализацию ее проблем на международной арене. В какой-то мере, в аналогичном положении оказался Азербайджан, который американцы постоянно дистанцируют от Турции как ведущего союзника и гаранта безопасности и независимости.

В данной ситуации, которая все более обретает характер долгосрочной, Абхазия, Южная Осетия и Нагорно-Карабахская республика получают определенные внешнеполитические перспективы, как государства, которых не может и далее игнорировать Западное сообщество. Это не означает, что Запад предпочтет как более важные для себя интересы данных государств, чем Грузии и Азербайджана, но, так или иначе, в мире вырабатывается схема и логика признания новых независимых государств, при дефинициях их международной субъектности.

Таким образом, Нагорно-Карабахская республика оказалась в новой ситуации, чего не хотят ни замечать, ни осмыслить политическая и социальная элита этой республики. То, что происходит сейчас в НКР, совершенно не отвечает внешним вызовам. Совершенно невозможно вызвать карабахскую элиту на дискуссию о том, что признание карабахской республики не может произойти, если она не приобретает явные признаки независимости.

Существование Минской группы означает достаточно высокий «статус» карабахской проблемы как международной. Совершенно очевидно, что сопредседатели – США, Франция и Россия - заинтересованы в сложившемся статус-кво в карабахской проблеме, так как иначе им пришлось бы применить военные способы гашения усиления напряженности и, возможно, полномасштабной войны, а это намного более опасная ситуация, и не может устраивать великие державы. Но не вызывает сомнений, что все три сопредседателя располагают резервными сценариями, на случай, если по тем или иным причинам Минская группа будет упразднена.

Данная структура выполнила свою функцию, внесла свой вклад в сдерживание войны, в обеспечение относительной стабильности в Южном Кавказе. Но, одновременно, Минская группа являлась важной ареной для проведения политической игры и влияния США, Франции и России в регионе, и не только. То есть, имело место «постоянно действующее политическое совещание», где каждый из сопредседателей время от времени предпринимал свои инициативы, усиливая свою роль или ослабляя ответственность за происходящие события. При этом, США стремились обеспечить безопасность созданного ими крупного нефтяного комплекса, Россия надеялась на возвращение своего влияния в регионе, Франция имела задачи отстоять определенные позиции и приобрести новые.

Какое из трех государств оказалось в более предпочтительном положении, еще предстоит выяснить, хотя на данном этапе многое будет зависеть от «пройденной точки невозврата», когда Армения окажется в зоне преимущественного влияния США, Франции и НАТО (именно в такой последовательности).

Если Россия всегда рассматривала Минскую группу как арену, где приходилось почти всегда находиться в обороне и ожидать «перелома» в расстановке сил в ее пользу, то США на каждом этапе получали от данной структуры максимум полезностей, предпочитая, после 2001 года, не предпринимать излишне радикальных шагов в направлении так называемого урегулирования карабахской проблемы. США, Францию и Россию объединяло в данной структуре, быть может, только одно - недопущение Турции в процесс урегулирования и усиления ее влияния и присутствия в Южном Кавказе.

Естественно, это отвечало интересам Армении и совершенно не соответствовало интересам Азербайджана. Но данная задача решалась вовсе не только в русле рассмотрения карабахской темы, но и в рамках американской, российской и, даже, французской стратегии.

Геополитическое значение Армении связано с рядом задач, но, прежде всего, это связано со стратегией «сдерживания» Турции, в чем заинтересованы США, Европа, Россия, а также и Иран. Сейчас становится понятным, что Минская группа исчерпала свою роль, и не потому что это связано с интересами конфликтующих сторон, а с интересами и позицией трех стран-сопредседателей. Конечно, позиции трех стран не равнозначны, и, может быть, Россия несколько менее заинтересована в упразднении Минской группы, так как при этом она окончательно утрачивает влияние на Азербайджан и выводится из карабахской темы. Но, в конечном счете, не участие в Минской группе определяет роль и позиции России в Южном Кавказе.

США и их партнеры по НАТО определили функции и задачи государств Южного Кавказа, и в этом раскладе роль России обусловлена в том же ракурсе, что и Армении, то есть, в «сдерживании» экспансии Турции, так что, с точки зрения стратегии Западного сообщества в отношениях между Россией и Арменией не возникает серьезных противоречий. Запад весьма заинтересован в поставках вооружений Россией Азербайджану, в профанации, которую выстраивает Россия в отношении Армении, столь бестолково и нагло вовлекая ее в так называемый, заведомо обреченный на провал, евразийский проект. Этим самым Запад конструирует роль России в Южном Кавказе, которая весьма ограничена, узкофункциональна, имеет оборонительное значение.

Сейчас сопредседатели находятся в поиске приемлемого и «приличного» сценария упразднения Минской группы. В политическом плане Запад пытается оказать довольно сильное давление на И.Алиева и поддержать С.Саркисяна, так как и Азербайджан, и Армения не имеют альтернативы во внешней политике, как это им кажется и как это описывают в своих глупых измышлениях оппозиционные и провластные комментаторы в Армении.

Вместе с тем, внутриполитическое положение С.Саркисяна и его команды гораздо сложнее, чем у правящего режима в Баку. Если С.Саркисян, после «будапештской подлости» и столь «сдержанного» отношения к этому России и Европы, продолжит переговоры по карабахской теме и сотрудничество с Минской группой, он не оставит себе никаких шансов на предстоящих президентских выборах. Если Армения выйдет из переговоров, без каких-либо оговорок и подачи надежд внешним сторонам, С.Саркисян приобретет самые сильные позиции и станет единственным фаворитом на выборах, если даже экономика страны будет в коллапсе.

Сейчас С.Саркисян должен бороться за свой авторитет, который уже невозможно отстоять без столь радикальных шагов. При всем этом, Степанакерт продолжает молчать, как и прежде. Притом, вновь совершается ошибка, так как НКР должна стать инициатором прекращения переговоров. Не может быть никакой разведывательной разработки, которая аргументировано доказала бы принципиальное усиление рисков и угроз, которые могут возникнуть в результате выхода из переговоров.

«Тотальное» непризнание новых независимых непризнанных государств стало невозможным в условиях Западной демократии и всех тех государств, которые находятся в русле общепринятых норм демократии и свободы. Если ранее отношение международного сообщества к непризнанным государствам было как к временным явлениям и почти как к событиям, то сейчас их существование стало значительной проблемой. Не все проблемы имеют решения, не все проблемы следует рассматривать как подлежащие решению, и вообще, что подразумевается под решением – обречь данные народы на депортацию и вымирание под эгидой внешних сил и при ложных гарантиях?

У данных народов, бросивших вызов постколониальной системе, которая доживает последнее десятилетие, нет иного выхода, как продолжать борьбу за свою политическую независимость, а значит, существование. Феномен «лишних» не нов в истории и политике. Клуб «благополучных» неоднократно обрекал некоторые народы на неполноценное политическое и гражданское существование, причем, это происходило при различных политико-идеологических системах. Ничто не может быть столь предпочитаемым, как «лишние» народы и нации.

Международное сообщество подвержено ощущению «усталости» и «равнодушия» к такого рода проблемам. Главной задачей международного сообщества или части его в отношении «лишних» народов было – навязать некую систему отношений, в рамках которой они были бы обречены на объективное вымирание. Предлагаемый карабахским армянам «референдум» представляет собой попытку навязать им некую систему обязательств, когда решается главная задача – проблема гаснет в условиях нерешенности.

Данный тезис о «референдуме» был навязан и даже привит политическому руководству Армении после тщательного изучения внутренней политической обстановки и политической перспективы. Наиболее болезненной проблемой международного сообщества является вовсе не возникновение прецедента обретения независимости и свободы, а невозможность называться демократиями, в условиях, когда непризнание данных непризнанных оборачивается апартеидом, расизмом и тем, что любые маргиналы могут обвинить самых, самых, самых демократов в проповедовании этих самых неприглядных идеологий. А если к этим аргументам добавляется еще и фактор нефти, который выпячивается из всех дыр современной демократии, то в этом случае – вообще не жизнь. Нефть – вещь страшная для системы политических стандартов, и обвинения в нефтяной зависимости могут привести к большим скандалам, если принять во внимание, у какого количества европейских чиновников в карманах акции нефтяных компаний.

Но не все так прискорбно. Непризнанные государства в последние годы, несомненно, сумели достичь немалого в социальном и экономическом развитии, что является условием успешной жизнедеятельности. Жесткая геополитическая игра, которая ведется в обширном «поясе», обеспечивает им выживание. Они используются в различных конкурентных стратегиях, причем, конфронтация происходит далеко не только между США и Россией, а во многом между США и ведущими европейскими государствами. Ведущие партнеры Грузии и Азербайджана – США и Великобритания не находят аргументов, чтобы разъяснить этим государствам Южного Кавказа, что известные территории навсегда утрачены для них (различия лишь в том, что для Азербайджана они были утрачены с самого начала драки, а для Грузии несколько позже).

Испытывая надежды на продавливание своих схем «урегулирования», США и Великобритания пытаются исподволь убедить своих партнеров по кавказской «керосинке», что именно им и есть резон примириться и жить самодостаточной национальной жизнью. Поведение Минской группы и санкционированный перенос арены «урегулирования» в ООН или даже в Москву стали кадрами одного сценария – дать возможность Грузии и Азербайджану убедиться в том, что как-то неудобно убеждать откровенно и нарочито.

Приходилось слышать от экспертов, обслуживающих различные правительства, следующее: «Чем незначительнее государство, тем больше оно озабочено проблемой своего суверенитета. Крупные государства не волнует проблема суверенитета». При современном мировом порядке суверенитет есть всего лишь функция от конфликта, явного, латентного, локального или глобального, но конфликта. Невозможно рассматривать категорию «суверенитет» нерелятивистским образом. Невозможно рассматривать суверенитет в отрыве от мировых конфронтационных линий. Иначе, суверенитет предстает как очень «идеальная реальность», почти сюрреальность. Игорь Мурадян, Иратес де-факто. lragir.am