Analitika.at.ua. В 1960-х годах у стен мечети Сулеймание турецкие археологи раскопали могилу Абдульменнана оглу Синанеддина Юсуфа, более известного под именем Мимар Синан. Ученые задались целью, изучив его череп, опровергнуть всплывшую информацию о том, что самый известный турецкий зодчий был армянином. Останки перевезли в Музей анатолийских цивилизаций, но после экспертизы, результаты которой так и не увидели свет, они бесследно исчезли.

Овсеп Кесарийский

С имени Мимара Синана начинается история османского возрождения, или «классического периода мусульманской архитектуры». Он построил по всей империи 360 зданий, большая часть которых стоит до сих пор. Однако славой своей зодчий обязан трем грандиозным мечетям, равных которым мусульманский мир не знал. Собственно, именно учитывая огромное значение Синана в истории турецкой культуры, ученые и задались целью доказать его турецкое происхождение. Однако экспертиза не дала желаемого результата. Да и не могла дать.

Известно, что родился зодчий в христианской Кесарии и носил с рождения имя Овсеп. Более того, в стамбульском архиве по сей день хранится важнейший документ, неоспоримо доказывающий армянское происхождение Мимара, — письмо, написанное им султану Селиму II в 1573 г., когда тот начал насильственное переселение иноверцев на Кипр. В нем Синан просил не высылать его армянских родственников из Кесарии, потому что изгнание для них было бы равносильно смерти. И Селим II разрешил его семье остаться на родине.

Девширме

Родную Кесарию Синан покинул в 1512 году, в возрасте 23 лет. Его отобрали у родителей в качестве налога «на христианство» — девширме — и рекрутировали в корпус янычар. Янычары были регулярной пехотой турецкой армии, в которую набирали исключительно христианских юношей. Сначала их посылали на воспитание в семьи турецких крестьян и ремесленников, где они осваивали турецкий язык и основы ислама, приучались к тяжелому физическому труду. Затем их возвращали в Константинополь и зачисляли в состав ачеми оглан (неопытные юноши) — подготовительный отряд янычарского корпуса. Здесь они проходили обучение в течение семи лет.

Подобно своим товарищам по несчастью — грекам, болгарам, армянам, — Синан перед вступлением на службу принудительно принял ислам и сменил библейское имя, данное ему при рождении. Однако в военную школу он не мог поступить по возрасту, поэтому был направлен во вспомогательное крыло Императорского колледжа. Спустя три года Синан окончил учебу и получил квалификацию архитектора и инженера.

Ученик, подмастерье, мастер

Через десять лет после расставания с родной Кесарией Мимар в рядах других янычар отправился покорять греческий остров Родос. В этом сражении погиб Селим I, после чего на престол взошел величайший падишах османов — Сулейман Великолепный. Уже в его правление будущий зодчий участвовал в походах на Венгрию и Молдавию, был представлен к званию офицера пехоты, а после победы Турции в Мохачской битве в 1526 г. стал руководителем военных техников. Турецкие янычары брали крепость за крепостью, Синан же с каждым выстрелом открывал для себя слабые места построек. Поневоле он изучал архитектуру, разрушая ее. Во время военных кампаний Синан объездил десятки стран от Юго-Восточной Европы до Ближнего Востока, познакомился с исламской и христианской архитектурой, постройками язычников, увидел различия в архитектурной мысли нескольких цивилизаций. Этот огромный багаж знаний и впечатлений оказал в дальнейшем колоссальное влияние на его творчество.

Первыми его постройками были укрепления на озере Ван, затем — уже во время молдавского похода — стратегически важный мост через реку Прут, созданный всего за несколько дней. Рекордные сроки работы привлекли внимание Сулеймана I, и через год Синан вернулся в Турцию уже не презренным «чужеземным мальчиком», а мимарбаши — главным придворным архитектором, в обязанности которого входил контроль над строительством по всей империи. За долгие 52 года на этом посту, который он занимал до самой смерти, Синан создал мощное ведомство, с большими полномочиями, чем у контролирующего его министра. В его мастерской работало около тридцати художников из разных концов света. В основанном им центре архитекторов обучались будущие турецкие инженеры. Гениальный зодчий строил много и с размахом, но главными его творениями стали три прекрасные мечети, три его творческих вершины: Шах-заде, Сулеймание и Селимие. В одном из своих сочинений он писал, что Шах-заде была работой ученика, Сулеймание — подмастерья, а Селимие — мастера.

Шах-заде

С постройкой мечети Шах-заде связана трагическая история. По легенде, султан Сулейман Великолепный умертвил своего старшего сына Мустафу, заподозрив его в измене. Однако вскоре выяснилось, что наследник падишаха стал жертвой ложного доноса. Инициировала его четвертая жена султана, славянка Роксолана, чтобы посадить на престол своего отпрыска — будущего правителя империи Селима II. Когда обман раскрылся, Сулейман горько пожалел о содеянном и приказал своему придворному архитектору воздвигнуть в память о сыне мечеть, которую назвали Шах-заде, что значит сын шаха, принц.

Принято считать, что именно с этой мечети начинается золотой век османской архитектуры. Но эта постройка совсем не свойственна манере зрелого ходжи. Синан украсил главный вход и минареты витиеватой резьбой и огромным количеством декоративных каменных вставок. Изнутри композиция еще более сложна и обманчива для глаза — у вошедшего создается ощущение, что мечеть падает на него. Для знатоков творчества архитектора это очень странно, ведь он всю жизнь предпочитал не «одевать», а «раздевать» здания. Отчего же он вдруг стал творить эту барочную красоту? Может, оттого, что мечеть Шах-заде Синан строил не во славу царей, а в память о казненном юноше. И, может быть, такова была его дань, его неувядающий венок на могиле принца.

Впрочем, сам Синан никогда не считал Шах-заде выдающимся творением — главная цель мимарбаши была другой. Мечта его уходила в глубь веков, к самому яркому сохранившемуся памятнику исчезнувшей Византии.

Сулеймание

Храм Святой Софии был его навязчивой идеей. Византийская архитектура вообще оказала огромное влияние на мастера, но София… она была особенной. Он смотрел на собор часами. Вот белизна его стен стала отчетливо вырисовываться под лучами восходящего солнца, вот огромный купол заблестел над старым Константинополем, а когда ночь покрывала город, Синан замирал: сейчас всего на несколько секунд серп луны коснется острия башни храма — эту прекрасную асимметрию он должен суметь повторить. Более того, он должен создать нечто, что превзошло бы византийский храм величием и красотой.

Целых два года мимарбаши готовился к строительству мечети, которая должна была носить имя самого Сулеймана Великолепного. Сулеймание, самая большая мечеть Константинополя, могла стать вершиной его мастерства и победой над греками. Глядя на грандиозное здание на одном из холмов Стамбула, возвышающееся над бухтой Золотой Рог, невозможно не вспомнить храм Святой Софии. Мечеть напоминает целый городской квартал: бани, кухни, библиотеки, обсерватория, отдельное медресе — школа при мечети. И все здесь продумано с невероятной тщательностью, без спешки, без суеты, на века.

Рассказывали, что один из работников доложил как-то султану, что мимарбаши вместо того, чтобы руководить строительством, целый день сидит и курит наргиле. Сулейман I решил лично удостовериться в словах рабочего и, прибыв на стройку, обнаружил, что старец действительно сидит на полу мечети и потягивает кальян. Рассерженный падишах спросил у архитектора, почему он забросил стройку. На это Мимар пригласил султана сесть рядом с ним и покурить наргиле, в котором, как оказалось, была одна лишь вода. Когда султан вдохнул воздух, звук резонирующей воды разнесся по всему храму — акустика была действительно хороша. Если постучать по стене, то можно услышать звук пустоты, который исходит из полых кувшинов, которые Синан приказал замуровать между камнями. Благодаря этому несколько тысяч верующих слышат голос проповедника даже в самых дальних уголках.

На открытии храма Синан, держа в руках золотой ключ от ворот, произнес: «Эта мечеть будет стоять вечно». Ведь он строил Сулеймание как крепость: семиметровую яму для фундамента приказал наполнить водой по образу водохранилищ — эта конструкция, как показало время, придала каменному гиганту невероятную стойкость. Но ходжа не был полностью удовлетворен: он знал, что работа его не знает равных в мусульманской архитектуре, но Айя София оставалась непревзойденной. Купол Сулеймание был меньше ровно на четыре метра.

Селимие

Говорят, увидев недавно построенную Селимие, один прохожий воскликнул: «Эта мечеть — не дело рук человеческих, она спустилась на землю с неба!» Селимие многим отличается от своих предшественниц. Выполнена она в большей строгости, чем другие работы ходжи, арки внутри здания меньше и стоит мечеть уже не на холме, как Шах-заде или Сулеймание, а на равнине за пределами Стамбула, в городе Эдирне. Но главное — Синан в этом творении достиг того, к чему стремился на протяжении всей жизни. В полдень, когда солнце светит прямо над головой, на равнине в Эдирне сверкает купол Селимие, равного которому нет во всей стране. Ему уступает по размерам даже тот самый купол Софийского собора. Это была победа Синана в борьбе даже не с Византией, как он, быть может, считал, а с самим собой.

Мимар Синан построил более 350 объектов, из них — 131 мечеть в Константинополе и за его пределами, 55 медресе, 19 мавзолеев, 7 мостов, 32 дворца. При этом он «мыслил конструкциями» и никогда не пользовался архитектурными планировками. Поглаживая седую бороду, в неизменном длинном халате, подаренном падишахом, расхаживал он по турецкому Константинополю, с воодушевлением планируя постройку очередной восхитительной мечети, грандиозного моста сложной конструкции или такой незначительной «мелочи», как, например, самая узкая и самая высокая башня Стамбула — Галатская.

Презренный Синан

О личной жизни Синана не осталось почти никаких сведений. Доподлинно известно лишь, что, будучи уже в весьма солидном возрасте, он, наконец, женился на молодой девушке. Даже дата его смерти стала предметом споров. Одни говорили, что Синан скончался в день своего столетия, другие сходились во мнении, что погиб он накануне юбилея, осматривая печные трубы на дворцовой кухне. Наконец, договорились считать, что он умер в возрасте около ста лет. Но как только споры утихли, русский журналист Глеб Шульпяков написал книгу, где рассказал невероятную историю, услышанную им в Константинополе: «В Конье объявился полвека спустя дервиш родом из Кайсери, и утверждал этот дервиш в кофейне на базарной площади, что видел его (Синана) своими глазами, седым, как положено старцу, и незрячим, потому что ослепил он себя золотой иглой, которая принадлежала, говорил он, еще великому Бехзаду Кемаледдину из Герата, а потом показывал мне в городе мечети и каравансараи, фонтаны и бани, мосты и беседки, а если вы спросите, как же слепец мог что-то показывать, отвечу: когда художник ослепляет себя иглой, тьма не сразу опускается на мир и он долго различает предметы вокруг, хотя все чаще предпочитает вспоминать мир таким, каким его видел Аллах». Прожил ли мимарбаши целый век или чуть меньше того, или куда больше, как утверждали константинопольцы, так и осталось неизвестным. Но значится в летописях, что в свои 99 он все еще отвечал за каждый камень по всей стране. Ходжу запомнили мудрым и спокойным старцем, подобным греку Нерею. И это было верно, ведь он воплотил свою единственную мечту — построил свой собор Святой Софии, на котором, как и на всех других его строениях, начертаны одни и те же слова: «Глава всех архитекторов, презренный Синан». Карина Казарян, Кристина Петросян, YerevanMagazine