Analitika.at.ua. Можно ли назвать Айвазовского одним из величайших маринистов на Земле? Нет, он не "один из", а самый великий маринист. Сравниться с ним не мог никто - ни до него, ни при его жизни, ни сегодня. Думаю, еще не скоро человечество получит такого мастера "волшебной воды".

Из космоса планета Земля выглядит голубой. Словосочетание "голубая планета" уже давно вошло в обиход. А все почему? Потому, что две трети планеты занимают моря и океаны. Вот и Айвазовский - певец главного элемента планеты Земля - воды. Морской воды. Самое удивительное в его случае то, что он, будучи потомком континентальных пращуров армян, так воспел воду. Впрочем, воспел же морской житель, уроженец Крита Эль Греко сухой ландшафт Толедо, а северянин Гоген - безмерно красочный мир Таити. О Рерихе я уже и не говорю. Воображение - великая вещь. Шедевры часто рождаются не благодаря, а вопреки.

Айвазовский - потомок анийской веточки армян, переселившихся в Крым. В самом Ани если и есть какие-нибудь волны, то это волны нагорий. Впрочем, разве не удивительно, что армяне - сугубо континентальный народ - дали одиннадцать адмиралов.

Но моя сегодняшняя тема - не разговор об Айвазовском вообще, а размышление о его пророческом даре. А подобный дар имеет не каждый художник. Тем более - не каждый маринист. Поразительно, что этот дар наиболее полно проявился у Айвазовского в начале и в конце его творческого пути. Что в конце - это более понятно, но - почти в самом начале? Когда ему было всего 25 лет, на выставке в Риме большой успех имела его картина "Хаос. Сотворение мира". За эту марину Айвазовский был удостоен золотой медали. Живший тогда в Риме Николай Гоголь пошутил: "Ваня, твой "Хаос" вызвал в Ватикане хаос". Папа Григорий XVI хотел купить это полотно, но Айвазовский отказался от платы и подарил картину римскому Папе. Полотно оставалось в Ватикане до начала XX века, а затем Папа Леон XIII преподнес его в дар армянской католической конгрегации на острове Св.Лазаря в Венеции в связи с 200-летием колонии мхитаристов. Поступок, прямо скажем, благородный.

Так о каком же пророческом даре я говорю? Айвазовский обратился к самому началу Ветхого Завета, к духу, летающему над водами, к сотворению мира: "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою" (Бытие). Пророчество заключается в том, что художник зримо представил этот Дух над водами. А легко ли писать Дух? Облака и тучи над морским простором Айвазовский писал не раз и будет писать потом часто, но в такую конфигурацию, как эта, они еще не собирались ни у кого. Вот это и есть озаренность идеей. Над темными водами царит антропоморфная фигура крылатого Бога. Я бы сказала, широко шагающего Бога. Необыкновенно передана стремительность фигуры демиурга с сильным мускулистым телом. Вот она, мощь, державность чего-то верховного, созидательного. И вот он, мрак, делающий еще более ослепительным свет.

Такова конфигурация туч. Недаром корнем слова "конфигурация" является слово "фигура". Ногами по воде словно по суху (как Иисус), только ступни Бога-Отца помощнее, а воды, в отличие от Генисаретского озера, более бурные. Мощь темных вод и мощь Создателя. Космизм, красота вселенского размаха, одушевленность стихий. Иван Константинович Айвазовский - пантеистический, возвышенный автор. И, конечно, мистический. Вглядитесь в это полотно, оно поразит вас силой воображения художника.

Сколько еще раз великий маринист будет писать эту мощь моря и высокое небо над ним! О его картине "Черное море" (шедевре зрелых лет художника) прекрасно сказал Иван Крамской: "...на ней ничего нет, кроме неба и воды - это океан беспредельный, не бурный, не колыхающийся, суровый, бесконечный... Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю". Но изобразить Дух над водами хаоса в безвидной тьме - для этого нужно, конечно, чтобы на мастера сошло откровение. Недаром замечательный английский художник Уильям Тернер посвятил одному из полотен Айвазовского стихотворение:

Прости меня, великий художник,

если я ошибся, приняв картину

за действительность,

но работа твоя очаровала меня

и восторг овладел мною.

Искусство твое велико и могущественно,

потому что тебя вдохновляет гений.

Между прочим, именно Уильяму Тернеру французские импрессионисты обязаны рождением своего течения.

Айвазовскому были присущи самозабвенность, мечтательность, поэтичность. Он работал, опираясь на память и фантазию. "Дайте мне вашу волшебную воду, которая передала бы ваш бесподобный талант", - писал Айвазовскому коллекционер Третьяков. Особенно покоряют эти похожие на мрамор и перламутр прозрачные, пронизанные светом волны у берегов.

Однако великого художника укоряли, что он повторяется. На это хочется возразить: во-первых, повторяется и море, а, во-вторых, не надо забывать о редкой работоспособности, скорости письма и безумной влюбленности в море, даже и для мариниста беспрецедентной. Шесть тысяч картин за жизнь. У Айвазовского, видимо, скопилось в душе много синего цвета...

Повторялся и Тернер. Но у обоих маринистов это было все-таки творческое повторение. Среди великого множества просто превосходных работ у Айвазовского взмывали запредельные шедевры. Кроме уже упомянутого "Черного моря" назову еще хотя бы "Девятый вал", "Волна", "Среди волн". Всего не перечислишь. Средние художники шедевров не создают. Вот о чем забывать не следует. Кстати, тот же упрек в том, что они повторяются, можно бросить и пейзажистам: все те же деревья, буколические рощи, реки, равнины и горы. Повторишься за долгую жизнь, но и взмоешь шедеврами. Подъемы духа, как и его спады, таинственны.

Богатство идеями не покинуло Айвазовского и в поздние его годы. Взгляните на закатную его работу "Наполеон на острове Св.Елены" (1897 год). Свободная стихия моря только подчеркивает запертость Бонапарта. Скала особенно высокая, орел особенно вольный. Наполеон. Казалось бы, песчинка на гигантской скале перед необозримостью бушующего моря, но сама поза императора менее всего напоминает песчинку. Не ощущал ли себя и Айвазовский чем-то вроде узника? По самым разнообразным причинам...

Теперь о позднем пророческом полотне Ивана Константиновича. Расцвет творчества Айвазовского, наиболее зрелая его пора пришлись на эпоху царствования Александра III. Это были и для России наиболее стабильные, благословенные годы. Но в октябре 1894 года вдруг в сорок девять лет Александр III умирает без каких-либо видимых причин (от болезни почек, как было объявлено, но почему так стремительно?). Страна наполнилась слухами о том, что царя отравили. Называлась даже фамилия одного из лечивших царя врачей. Ошеломление России было велико.

А потом пришел слабый царь, и судьба повернула страну к революции. Потрясенный смертью Александра III, Айвазовский пишет картину (я бы сказала, из души его вырывается нечто пророческое), где светящийся в небе крест и Нева, сквозь воды которой видна другая река с гораздо более медленным течением, напоминающая реку Стикс (реку мертвых), - и над всем склоненное лицо женщины в черном.

Но если вглядеться, становится ясно, что это лицо не женщины, а мужчины. Загадочная, мистическая картина, но трансцендентные акценты проставлены в ней правильно, можно даже сказать, ошеломляюще прозорливо.

Айвазовский так испугался собственного прозрения (ведь он написал лицо Рока), что спрятал картину на чердаке собственного дома. Полотно было представлено обществу только через 100 лет. Что тут скажешь! Не часто художники боятся собственных откровений. Вот оно, бессознательное, которому в отличие от сознания ведомо все. "С тех пор как вечный судия мне дал всеведенье пророка..." (Лермонтов). Нелли СААКЯН, «Голос Армении»