Analitika.at.ua. В середине декабря на месторождении Самандепе в Туркменистане в присутствии президента республики Гурбангулы Бердымухаммедова, а также председателя Госсовета КНР Ху Цзиньтао, президента Узбекистана Ислама Каримова и Казахстана Нурсултана Назарбаева состоялась торжественная церемония открытия газопровода из Туркменистана в Китай. Магистраль проходит через территории Узбекистана и Казахстана. Самый протяженный участок – более 4860 километров – проложен по территории самого Китая до города Гуанчжоу. Общая протяженность газопровода составляет около 7000 км.

Выступая на церемонии открытия газопровода, президент Туркменистана заявил, что "Трансазиатский газопровод станет серьезным фактором укрепления энергобезопасности в Азии и придаст дополнительную устойчивость всей системе континентальных политических и экономических связей". По его мнению, "реализация этого грандиозного транснационального проекта, рассчитанного на долгосрочную перспективу, будет способствовать благополучию народов Туркменистана и других стран региона".

Данное событие является действительно весьма примечательным, в первую очередь, потому, что новая магистраль предназначена для транспортировки значительных объемов газа (около 40 млрд. кубометров – эта проектная мощность будет достигнута к 2012 году) в обход территории России. Правда, не в западном направлении, а в восточном. "Многовекторный" характер энергетической стратегии Ашхабада проявляется и в стремлении к наращиванию экспорта углеводородов в Иран. Дополнительным подтверждением этому станет открытие новой ветки газопровода Туркменистан – Иран, которое состоится до конца текущего года. По словам посла Туркменистана в России Халназара Агаханова, это позволит в обозримом будущем довести ежегодный объем экспорта туркменского газа в южном направлении до 20 миллиардов кубометров. Однако приоритетом является все же восточное направление. Объемы предполагаемых поставок энергоресурсов в Китай весьма значительны. По данным СМИ, китайская China National Petroleum Corp (CNPC) планирует получать 70 млн. тонн условного топлива в год из Центральной Азии через 5-8 лет.

Расширение сотрудничества Туркменистана с Ираном, Китаем, а также с Казахстаном и Узбекистаном (которые станут важными транзитерами и, по сути дела, частью единой газотранспортной инфраструктуры) совпало по времени с радикальным сокращением присутствия на туркменском рынке российского газового монополиста. Немногим ранее было заявлено о том, что "Газпром", до недавнего времени выкупавший основные объемы добываемого туркменского газа, в ближайшие три года сократит закупки более чем в четыре раза.

Некоторыми экспертами открытие трубопровода "Туркменистан – Китай" расценивается как удар по энергетической стратегии, которая несколько лет выстраивалась руководством России. Это во многом верно, но есть и нюансы. Так, вряд ли Китай сможет предложить туркменской стороне цену на газ выше той, которую предлагал все эти годы "Газпром". С другой стороны, туркменский газ будет составлять конкуренцию российскому "голубому топливу", что позволит Пекину, тщательно разрабатывающему свою энергетическую стратегию, умело играя на объективно возникающих противоречиях, добиваться минимизации цены.

Некоторые политологи выражают надежду на то, что Пекин, кардинально усиливающий политико-экономическое влияние не только в Туркменистане, не заинтересован в ослаблении российского влияния в Центральной Азии. Однако подобное предположение, как минимум, нуждается в доказательствах. Можно согласиться со старшим научным сотрудником Института социологии РАН Леонтием Бызовым, который указывает на то, что запуск газопровода в Китай означает еще одну очень серьезную проблему для России, потому что явно ускоряет процесс распада единства постсоветского геополитического пространства, который происходит особенно интенсивно последние несколько лет. По словам эксперта, Ашхабад уже давно выпал из этого геополитического пространства, и проблема даже не в самом Туркменистане, а в том, что газопровод, идущий через Казахстан и Узбекистан, неизбежно усилит влияние Пекина на эти страны, которые являются для России жизненно важными.

Некоторые наблюдатели, ссылаясь на обеспокоенные сентенции европейских чиновников, утверждают, что запуск нового газопровода представляет гораздо большую угрозу для проекта "Набукко", нежели для российского "Южного потока". Однако это предположение справедливо лишь отчасти. Во-первых, не приходится сомневаться в том, что Европейский Союз постарается замкнуть оставшуюся часть центральноазиатского газового рынка на себя, используя для этого все возможные рычаги. Во-вторых, "Набукко" может иметь не только туркменскую, но и иранскую составляющую, а поддержанное Тегераном намерение Ашхабада наращивать энергопоставки и в южном направлении выражено более чем отчетливо.

В "Газпроме", очевидно, акцентируют внимание на сугубо экономической, рыночной стороне дела и полагают, что туркменский газ, по большому счету, конкурентом российскому не является. В настоящее время это так, однако важны тенденции. По некоторым оценкам, уже в скором времени производство газа в Туркменистане может вырасти в несколько раз, в то время как добыча "Газпрома" хоть и медленно, но снижается. Былого монопольного положения как на китайском, так и на европейском газовом рынке уже в скором времени, вероятно, не будет ни у одного из поставщиков.

В этой ситуации уже не столь важны лозунги о "прагматизме", под аккомпанемент которых позиции "Газпрома" в Европе, Центральной Азии и, возможно, в Китае становятся все менее прочными. Не так актуальны и полузабытые уже, к счастью, рассуждения о России как о "великой энергетической державе", не оставшиеся без соответствующей расчетливой и интеллектуально продуманной реакции со стороны "партнеров" и конкурентов на Западе и на Востоке. Судьба "Южного потока" остается пока неопределенной, строительство Прикаспийского газопровода, на обоснование необходимости которого в свое время было потрачено столько усилий, теперь становится бессмысленным. Как не без ухмылки пишет газета "Беларусь сегодня" (а можно не сомневаться, что и в Минске, и в Киеве внимательно следят за судьбой всех нефтегазовых проектов), "за то время, пока китайцы тянули свою трубу, московские менеджеры даже не смогли согласовать бизнес-план".

И это лишь один из примеров недостаточно сформированной энергетической стратегии, вынуждающей в поисках сиюминутных выгод утрачивать позиции там, где они еще недавно казались незыблемыми. Уже сейчас приходится задумываться о том, чтобы цены на российский газ, которые будут обсуждаться в будущем с тем же Китаем, с одной стороны, оказались предпочтительными для покупателя по сравнению с ценами на центральноазиатский газ, а с другой стороны – не вынудили "Газпром" работать себе в убыток. Однако сама постановка проблем в плоскости конкуренции России и государств Центральной Азии на рынках "дальнего зарубежья" свидетельствует о том, как много мы потеряли, одновременно очерчивая контуры будущих конфликтов.

Приходит время осознания новых реалий, которые могут оказаться для отечественного газового бизнеса неблагоприятными. Тем более важно выработать адекватные ответы на вызовы, которые могут возникнуть уже в ближайшей перспективе. Остается надеяться, что "точка невозврата" все-таки еще не пройдена.

Андрей АРЕШЕВ

Источник: novopol.ru