Analitika.at.ua. Через месяц с небольшим армянство всего мира отметит скорбную дату – 25-ю годовщину геноцида армян в Сумгаите. В 1989 году в Ереване вышел сборник «Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев», в котором были собраны записанные по горячим следам рассказы вырвавшихся из ада сумгаитских армян. В числе множества прочих мероприятий, посвященных трагической дате, готовится к печати второе, дополненное издание этого уникального сборника.

Продолжаем публиковать эти свидетельства, которые невозможно читать без содрогания, боли и потрясения…

1. ДАНИЕЛЯН ВИТАЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ

Родился в 1972 году

Проживал по адресу: Сумгаит, 3 микрорайон, д.4/2, кв.25

Учился в 9 классе сумгаитской средней школы № 17

27 февраля в городе, в общем-то, ничего не знали. В 12 часов я вернулся из школы, отпросился с последнего урока, чтобы поехать в Баку. Когда мы выезжали, в городе было все нормально, такая же жизнь, несколько групп людей что-то обсуждали, говорили то ли о футболе, то ли еще о чем-то. Потом мы сели в автобус Сумгаит - Баку и поехали на день рождения моего двоюродного брата. Я, папа и мама. В Баку провели день, а 28 числа где-то часов в шесть вечера сели в автобус, чтобы вернуться домой: рассчитывали, что я успею сделать уроки, чтобы на следующий день пойти в школу.

Когда мы въехали в город, в районе 12-этажек наш автобус был остановлен группой, их было очень много. Потребовали, чтобы армяне выходили. Водитель сказал, что армян нет, потом в автобусе все стали кричать, что армян нет. Группа стала в дверях и начала выпускать людей по одному, не проверяя документов, а просто по внешности. Мы вышли, нас не признали за армян.

Мы пошли в сторону дома. Сначала хотели пойти в старый дом, там было, где спрятаться, но вся дорога от 41 квартала до 8 микрорайона была забита группами, которые так и рыскали, проверяли паспорта. Если не было паспортов, тоже били.

Тогда мы решили пойти домой. У 12-этажек я сам видел, как горели машины, огромное количество людей стояло у подъездов, кричали. На машинах лозунги: "Смерть армянам!". Когда мы вошли во двор - у нас Г-образный дом, - во дворе было еще тихо. Мы поднялись домой, даже не включали свет.

Пытались позвонить в Баку, предупредить родственников, чтобы они не приезжали, так как в среду они должны были приехать. Потом к нам в дверь постучались, это были наши соседи, сказали, что было бы лучше, если б мы спустились к ним. Мы спустились к ним, и они нас проводили в подвал. Они живут на первом этаже, у них подвал, вход через балкон. Мы сидели в подвале, когда во дворе били армянку, и она побежала голая. Дочка хозяйки квартиры говорила, что правильно делают, так армянам и надо, потому что в Степанакерте якобы убивают людей, изнасиловали одиннадцать агдамских девушек. Просидели мы там недолго. Пытались как-то поддержать друг друга, смотрели в небольшое окошко с железной сеткой, папа смотрел, и кое-что иногда нам говорил. Говорил о том, что возле пятого дома горит огонь, машина, наверное, горит. Потом к нашему подъезду подошла одна из групп и стала требовать, чтобы показали квартиры армян. Соседи сказали, что здесь армяне не живут, и группа повернула к другому крылу дома. Она появилась со стороны дома пять дробь два. Оказывается, там убили одну женщину, как я потом узнал, она выбежала голая, она умерла. Был убит и Авакян Юрий.

Когда толпа ушла, соседи сказали, что все прошло, и мы можем идти домой. Мы поднялись к себе, опять-таки не включали свет, пытались собрать вещи, чтобы на время куда-нибудь уехать из Сумгаита. Пытались позвонить нашей родственнице, которая живет в Сумгаите, но трубку никто не брал, и мы решили, что она уже уехала.

Сидели дома. К нам позвонили по телефону, попросили отца, я его позвал. Это был из его бригады Мамедов Джейхун. Он сказал, что ему противно от того, что делается в городе, попросил наш адрес и пообещал, что достанет машину и поможет нам уехать из города. Папа, честно говоря, и не хотел давать ему адрес, но мама взяла трубку и сказала адрес. Где-то через 15 минут после того, как состоялся разговор, к нашему подъезду стала бежать толпа. Ворвались в дом, выломали дверь, вошли в квартиру...

Они сразу поднялись к нам, то есть стопроцентно знали, что здесь армяне. Зашли. Мы пытались как-то оказать сопротивление, но это было бесполезно. Один из них взял паспорта родителей и стал читать. Прочитал фамилию "Даниелян", перевернул страницу, прочитал "армянин", и этого уже было достаточно, чтобы убить. Он сказал, чтобы нас поскорее выводили во двор, что с нами надо кончать. А другой, рядом, нажимал на клавиши пианино и говорил: "Ваша смерть пришла". У них были ножи и арматурные дубинки.

У меня в руке был нож. Я им не воспользовался, к сожалению. Просто я знал, что, если не отдам нож, будет намного хуже. Они ударили родителей и сказали, чтобы я положил нож на пианино. Потом по команде одного из них нас стали выводить. Командовал один. Когда нас выводили, я шел посередине, сзади шла мама. Ее стали подталкивать, чтобы она шла быстрей, я пропустил ее вперед, а сам пошел сзади. Когда тот же попытался подтолкнуть и меня, я его ударил, и в этот же момент стали бить родителей, и я окончательно понял, что сопротивление бесполезно.

Нас вывели во двор, все соседи стояли на балконах и ждали, что будет дальше. Толпа окружила нас. Сначала ударили меня, я потерял сознание, когда приходил в себя, меня били опять, я часто терял сознание... Родителей я не видел и не слышал, потому что первые удары достались мне, я потерял сознание. Когда пришел в себя, я попытался их поднять, они лежали рядом со мной. Толпы уже не было, только с балкона смотрели люди. И все. Попытался их поднять, но не смог, у меня была разбита левая рука. Тогда я стал двигаться к подъезду, хотел сказать соседям, чтобы они вызвали скорую помощь. Тела родителей еще не были холодными.

На нас напали около девяти часов. В одиннадцать я пришел в себя и попытался подняться домой... Когда в подъезде стучался к соседям, меня отталкивали и говорили, чтоб я уходил.

Я поднялся на третий этаж, наша соседка положила мне на голову мокрую тряпку, сказала, что вызовет скорую помощь, послала сына за скорой, а меня проводила домой. Я часто выглядывал в окно, чтобы увидеть, приехала ли скорая помощь, но далеко я не видел после ударов, и мне казалось, что родителей уже увезли. Тогда я успокоился, стал уговаривать себя, что все будет нормально, раз их увезли.

Но они еще были там. Потом, в 8 часов утра, как я потом узнал, их забрала скорая помощь, но они уже были мертвы. Если б им оказали помощь вовремя, может, они остались бы живы.

Потом, где-то около 12 часов, 29-го, в нашу квартиру вошли сотрудники милиции, в гражданском, с "дипломатами". Они вызвали скорую помощь, через 20 минут она приехала, и меня увезли в сумгаитскую больницу скорой помощи. Там мне зашили раны на голове, перевязали руку, и в три часа меня и других армян, которые были в больнице, на машинах скорой помощи отправили в Баку.

В сумгаитской скорой помощи, в палате, где я лежал, было пять человек, и все они были армяне. Больница была почти переполнена армянами. Азербайджанцы - только те, что на машине перевернулись, до этого, до событий, до 27 числа.

Потом я лежал в бакинской больнице имени Семашко. Пролежал 38 дней. Когда выписался, на сороковой день узнал, что родителей нет. Сначала мне сказали, что они в Москве, на лечении, а потом я узнал, что их уже нет. Об этом сказал старший брат папы.

Папу звали Даниелян Николай Артемович. Он 1938 года рождения. Маму звали Даниелян Седа Осиповна, 1937 года рождения. Папа работал в ПМК-20, бригадиром кровельной бригады, мама работала мотористкой на компрессоре. Их били так же, по голове. В медицинском заключении сказано, что были разбиты головы, истекли кровью.

На очной ставке мне показали Мамедова Джейхуна, который звонил. Как потом оказалось, он был наводчиком. Специально звонил, проверял, дома ли мы, чтобы узнать точный адрес и направить группу. Телефон он знал, а адреса не знал. До событий я его никогда не видел, но часто говорил с ним по телефону, когда он просил передать отцу трубку. Знал по имени. Он отрицает, что первым брал трубку я, сказал, что взял отец... Отрицает, что звонил с улицы, говорит, что из квартиры, хотя это опять-таки не так. Я слышал шум, сигналы машин. Как я потом узнал, он ранее был судим, но даже не сидел, условник.

Ему около двадцати лет. Не знаю, признался он сейчас или нет. Я уверен, что он был наводчиком. Стопроцентная уверенность.

Родители мои из Карабаха, папа из села Бадара, ему было два года, когда они переехали в Баку, его старшие братья должны были учиться. Папа вначале был воспитанником военно-морского училища, потом курсантом этого же училища, но не закончил его, уехал на целину, вернувшись, жил в Баку, потом поехал в Сумгаит, строил его. Мама из села Дагдаган, тоже из Карабаха, работала в Сумгаите, сначала в книжном магазине, потом пошла на стройку.

У меня сестра, она старше меня, сейчас живет здесь, в Карабахе, замужем. Родителей своих я всегда любил, именно поэтому я и пошел в девятый класс, потому что у них была мечта, чтобы я учился дальше. Я кончил восьмилетку, хотел поступать в Бакинское мореходное, а после мореходного - в военное. Но потом передумал, точнее - родители помогли мне передумать, сказали, что лучше закончить десятый класс, потом поступать в военно-морское. Почти всю свою жизнь я готовился стать военным моряком, плавать - моя мечта с детства. Больше всего папа этого хотел, он всегда вспоминал молодость свою, рассказывал об училище и всегда говорил, что сделал большую ошибку, бросив училище.

Сейчас я живу в Карабахе, уезжать отсюда не собираюсь, приехал навсегда, на родину предков, деда. В бакинской больнице я узнал о судьбах других людей, которые тоже пострадали, как, например, Ишхан, он очень долго отбивался, потерял отца, чудом сам остался жив1. Потом о дяде Саше, из дома 5/2, у него изнасилована дочь... Кроме них, в больнице лежал Валера, где-то на год младше меня, фамилию не помню, учился в четырнадцатой школе. Валера ехал в машине с родителями. Их закидали камнями, попали в него, его привезли в больницу родители, он лежал в нашей палате. Даже подружились с ним. До этого только встречались в городе. А там лучше узнали друг друга. Узнал о судьбах других людей, которые погибли, которых постигло горе...

Сегодня по телевидению показали выступление Арутюняна, первого секретаря ЦК Компартии Армении. Честно говоря, мне очень понравилось, что Армения согласна принять в состав Армянской ССР Нагорный Карабах. Я очень отрицательно... точнее, даже противно было слушать бакинского диктора, которая зачитала решение Президиума Верховного Совета Азербайджана о том, что не согласны с тем, чтобы Карабах вошел в состав Армении.

Хотя после того, что произошло в Сумгаите, и после событий в Баку самый лучший выход - передать Карабах Армении, вернуть Армении, потому что народ хочет жить в дружбе с азербайджанским, но для этого нужно, чтобы все было правильно.

В Карабах я приехал одиннадцатого апреля. Чувствовал себя очень плохо. Постоянные головные боли. Через некоторое время окреп. Приняла меня моя старшая сестра, Сусанна... Я считаю, что справедливость должна восторжествовать, народ требует то, что ему положено. А то, что положено, не отнимешь. Мы с родителями часто говорили о Нагорном Карабахе, часто приезжали сюда, почти все свои каникулы я проводил здесь. Мы даже решили, что, если Карабах передадут в состав Армении, обязательно переедем сюда. Они всегда говорили, что армянский народ многое терпел, и то, что было сделано в 1921 году, это неправильно, - то, что вывели Нагорный Карабах из состава Армении. Но ошибки рано или поздно надо исправлять. А чтобы исправить ошибку, надо не повторять ее, ведь в руках нашего правительства жизнь всего Нагорного Карабаха. 13 июня 1988 г., Степанакерт. KarabakhRecords, Panorama.am