Analitika.at.ua. Печально, когда умирает старый человек. Но есть какая-то дикость в том, что талантливые, умные, полные сил и бьющей через край энергии – не доживают. Личные обстоятельства, судьба или что-то общее в поколении?

У Роберта Саакянца остановилось сердце. Остановилось большое сердце большого человека. Большого во всех смыслах. В смысле большого роста и большого таланта, масштаба интеллекта и эрудиции, кипучего темперамента, заставляющего свою правду защищать не просто широкой грудью, - всем собой.

На очередном форуме кинематографистов, пару-тройку съездов тому назад, во времена, когда армянский кинематограф на девяносто процентов был лишен финансирования, кинобратия в основном оплакивала советское время. Потому что вместе с тем временем ушла их молодость. И остались только иллюзии, что все будет хорошо. Пока фильммейкеры искали гармонию между своими эмоциями и потребностью в нагрянувшем прагматизме, встал Роберт Саакянц: "Это все понятно, но давайте конкретно. Предлагаю все средства, выделенные в этом году на кино, передать нам. У нас есть заказ на две ленты, я гарантирую, что мы заработаем и многократно окупим вложенные деньги". Его предложение сочли шокирующе неуместным. А заказы талантливому армянскому мультипликатору шли из-за рубежа.

Обладатель всевозможных анимационных "Оскаров", инноватор и пролагатель торных дорог, автор маленьких больших шедевров – от уморительной "Смерти Кикоса" до культовой "Кнопки", он делал свое волшебное дело с упорством средневекового цехового ремесленника. Тогда, в начале страшных девяностых, аниматор с мировым признанием рисовал своих неповторимых героев не в комфортных комнатах фешенебельных студий, куда его взяли бы с ногами и такими талантливыми руками, но в темной, промерзлой комнате, держа фломастер в той самой талантливой, но коченеющей руке в перчатке.

Работа была главным догматом его религии. "Профессионал" - высшей оценкой человека. Он не обладал свойством абсолютного большинства своих коллег - переводить разговор на свою персону. На выставках, концертах, премьерах, среди хора здравиц он произносил: "Молодцы ребята – люди дело делают!", оставляя все красивые слова друзьям. Однажды в беседе заявил: "Не люблю Окуджаву! Не люблю прекраснодушные слова! Помнишь, у Гюго, "Девяносто третий год"? Там есть такая сцена – в кафе собрался народ и произносит бурные речи. В углу за столиком сидит художник, пьет вино и ни во что не вмешивается. А когда появляются гвардейцы и ведут бунтарей к стенке, он молча встает и становится рядом. Так вот, мне этот персонаж очень нравится".

"Талантом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан" - это про него. Позицию свою он выражал не только в своих замечательных лентах – от той же "Кнопки" до возмутившего многих знаменитого видеоролика на песню Рубена Ахвердяна. Его телевыступления вызывали чувства самые разные – от бурного восхищения цельностью взгляда и острой, резкой подачей до категорического неприятия "агрессивной безапелляционности" и "наглости, с которой человек рассуждает о национальных проблемах на не национальном языке". Он мало интересовался мнениями и оставался собой...

Среди персонажей из ящика, торопящихся утвердить и узаконить свою "самость", сделать ее привычной для уха и глаз нормой, насадить представление о себе как о единственно возможном варианте совершенства и грозящих расплодиться, отразиться в каждом из нас, Роберт Саакянц со свойственным ему пылом не уставал повторять, что падение культуры, массовая темнота, накрывающая Армению, грозят неотвратимой катастрофой. "Любые реформы надо начинать с системы просвещения! Куда мы идем?! Когда наконец поймем, что человек с грустными крестьянскими глазами и партбилетом не может ведать образованием!"

У Саакянца остановилось сердце. Судьба или что-то общее в поколении?

 Вспоминая Роберта Саакянца, мы вспоминаем всех, кто в этом, катящемся к финалу году оказался с ним в одной связке. И всех, кто ушел раньше. Людей поколения, которое умело делать жизнь, – свою и чужую. Надежда только в том, что талант и личность его носителя, с ее эмоциями, с ее энергией созидания, с ее энергией заблуждений, не отменит ни одна эпоха. Ни одно время. Даже более странное, чем наше.

Армянская культура скорбит по Роберту Саакянцу.

Сона МЕЛОЯН

Источник: Голос Армении